"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

Чулихину, а Лоскутников тоже восстанавливал в нем жизнеутверждающую силу, и
ему было обидно, что Буслов этого как бы не замечает.
Буслов сидел, откинувшись на ствол сосны и раскидав руки в жесте
бессильного отдыха, а Чулихин и Лоскутников расположились напротив и
смотрели с мыслящим недоумением, словно разгадывая загадки внезапно
раскрывшихся в этом человеке чудес, а то и каких-то смахивающих на
мошенничество фокусов.
- Тебе же спастись надо! - шептал и возился в изумлении от
случившегося Чулихин. - Тебе надо вернуться в книжный мир, писать книжки.
Не про тебя эти леса. Тут у тебя с одной стороны колодец с холодной водой,
а с другой - петля. И в итоге только стон да слезы.
Буслов перестал отдыхать. Он сложил руки на груди и хрипло закричал:
- Меня совсем измельчили, как в ступе истолкли! Это современный
человек таков! Я ни на что не гожусь!
Встать бы ему, взвиться бы вслед за изреченными истинами, это было бы
куда как картинней, но упали силы и все ресурсы, и он валялся на земле
обломком, впрямь ни на что не годный.
- Тебе надо вернуться к изящной словесности, - исцелял живописец. -
Стань под мою защиту, я выведу. Что тебе, ей-богу, блуждать в этом
лабиринте? Зачем ты растрачиваешь силы?
- А тебе зачем на меня тратиться? - суховато осведомился Буслов,
поудобнее вытягивая ноги. Теперь они обезжизненными ходулями покоились в
траве.
- От меня не убудет, - ответил Чулихин сурово.
- Веди меня в монастырь! Ты уже однажды посмеялся надо мной, послал
меня в обитель к старцам, зная... Послал он меня однажды в монастырь, -
переадресовал вдруг Буслов свой рассказ Лоскутникову, - а сам-то знал, что
та обитель в действительности женская и что там одни только некрасивые
девчонки и невежественные старухи. - Впился рассказчик колючим и цепким
взглядом в тихонько посмеивающегося живописца; он воскликнул с горечью,
взращивающей в нем новые силы: - Ты зря решил меня испытывать! Я не прощу
тебе повторного обмана. Ты не представляешь, сколько во мне силы, жизненной
мощи. Это ничего, что я плакал в колодце и полез на дерево вешаться. Мне
Бог знает что по плечу!
- Тут не наше своеволие и самостоятельность, а воздействие посторонних
сил, - решил внести свою лепту в разговор Лоскутников. - Ты под нажимом
извне бросился вешаться.
- А в источник полез? - как будто удивился и над чем-то призадумался
Буслов.
- Не знаю про источник. Но я думаю, он был до того, как мы переступили
порог. Совершенно ясно, что до того, потому что переступили мы только ночью
и здесь, возле этой поляны. Ночью мы переступили некий порог.
Чулихин потребовал более определенных высказываний. Лоскутников
улыбнулся.
- Я могу и должен это говорить и утверждать, потому что и на меня
ночью нашлось воздействие. Я не спал и был на поляне, когда все случилось.
- Что же на тебя воздействовало? - спросил живописец.
- Ночь и воздействовала. Луна и все прочее.
- Ты лунатик?
- Я не спал, не мог уснуть. Я встал и прошел к поляне, а там сел у