"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

ты не из тех, кто умеет в ней что-то сделать от себя, а хочется тебе,
хочется, и потому ты просто в ней запутался, и она уже для тебя не четко
очерченный слой, не выставка бесценных творений, не идеальный град Китеж,
который каждому дано в конечном счете найти, а свалка всякой рухляди. Ты
неспособен подняться над этим и остаться наедине не с какими-то своими
маленькими и наивными открытиями, а с небом, с ночным небом, когда под
тобой бездна, а сверху смотрит Создатель. Ты вот так встань, чтоб под тобой
была не лесная чаща, не холодная вода в купальне, не буря океанская или
человеческая, а бездна и пустота, абсолютная, непостижимая для сознания
пустота и чтоб бури следовало ожидать сверху, с неба, от разгневанного
Господа. В этом попробуй определиться. Как я! Ты утверждаешь, что я тебе
открыл глаза на истину... допустим, но забудь об этом! Теперь - другое.
Считай, что теперь я на другое хочу открыть тебе глаза.
- Открыть глаза... - пробормотал Лоскутников; внезапно он сильно
выкрикнул: - Да ты хочешь, чтобы я тебя увидел вместо всяких там идей и
истин! Вон как, мол, ты стоишь над бездной и под Господом. Что ж такого,
если я увижу тебя в этом положении? Сам я в этой картине не сверху, не
снизу... угадаешь ли ты, где я? Или ты обо мне не думал, когда в воду лез?
Не думаешь вообще? Не думал обо мне, когда я вместе с тобой сел в поезд и
уехал сюда? Если ты не думаешь обо мне, но хочешь, чтобы я тебя видел и
даже поступал, как ты, то разве не естественно поинтересоваться, видишь ли
ты-то меня? Говоришь со мной, а видишь ли? Что мне остается, как не
сознавать, что я никому не нужен?
Буслов свалил Лоскутникова с пенька, на котором тот сидел. Он не бил
его, а только несколько раз с усилием надавил рукой на его грудь, как бы
усмиряя и делая угнетенными в ней наскучившие обществу вопросы самолюбца.
- А я вот думаю, что когда б мне это наше путешествие принесло немного
денег, я мог бы завести собаку и зимними вечерами, подкармливая ее, пить
себе потихоньку водку, никуда не выходя из дома, - произнес Чулихин
размышляюще.
- Это какой-то бессвязный план, - возразил Буслов.
- Почему же? Все взаимосвязано. И собака, и деньги, и зимние вечера. А
спиться мне уже давно бы пора. Собаку можно взять на улице, подобрать, там
и выбор большой.
- А как ты думаешь заработать деньги на нашем путешествии?
- Да никак. Определенных мыслей на этот счет у меня нет. Просто
возможны случайности и некоторая толика везения.
Лежа на спине, Лоскутников смотрел на звездное небо. Он несколько
освободился от своих усилий постичь и обусловить собственное положение,
утратил некоторую часть ответственности за свое будущее, ибо Буслов показал
ему, что он рискует быть избитым за чрезмерную активность на общественном
поприще. Что-то и обозначилось в его действительном положении. Надо быть
скованней, собраться и образовать границы, организовать в себе достаточную
для последующей твердой и обдуманной жизнедеятельности крепость, замкнуться
в себе. Он чувствовал, что, глиной упавший с пенька, а затем умятый,
спрессованный сильной рукой Буслова, он стал меньше и тоньше, но и
оформленней; к тому же и хорошо наелся каши, а на завтрашний день
по-прежнему оставался убедительный, пусть даже одному Чулихину известный
план действий. На Буслова в сердце Лоскутникова не было безусловной обиды.
Взять, к примеру, Грозного. У того после всякого преступления был