"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

- Конечно. На их подложную красоту и всякие мерзкие прихоти нынче все
работает.
- Я продаю туристам свои наспех намалеванные картинки, матрешек
разных.
- Ну, с такой торговлей недолго и ноги протянуть, - усмехнулся Обузов.
- А если бы ты точно знал, что источник тебе не поможет и операция
тоже, ты б тогда стал все пропивать перед смертью? Возможен такой вариант,
а? Я к тому, что не прочь оказаться при этом рядом с тобой.
- Черт его знает, - снова пожал плечами толстосум. - Трудно сказать, а
с другой стороны, выходит, что это вполне вероятно. И как, собственно
говоря, иначе? Ну, ты знаешь, где меня найти.
- Найду, - сказал Чулихин как-то многозначительно.
- Первый раз вижу так близко преуспевающего капиталиста, - вставил
Лоскутников улыбчиво и поверхностно: думал, что можно в завязавшиеся с
капиталистом отношения проскользнуть этаким опереточным попрыгунчиком,
немножко с юродинкой, бойким скоморохом.
Обузов с грубой неприязнью взглянул на него.
- Чего тебе? - выкрикнул он. - Я, может быть, умираю. Вот кого ты
видишь! Так чего же тебе еще? Тебя-то что понесло к этому источнику?
Однако эта грубость коммерсанта не сломала Лоскутникова , который в
эту минуту был, под наружным дурачеством, глубоко радостен и окрылен. Не
дрогнув, он стал объясняться:
- Нет, я вижу, что у тебя есть мысль и даже как будто уже отношение ко
мне, а только справиться с этой мыслью и выразить ее тебе не совсем
удается. Но я тебе скажу, что не надо сразу ставить меня на одну сторону, а
себя на другую. Мы сейчас делаем фактически одно дело. Ты мечтаешь
исцелиться, а я взял отпуск в газете и отправился со своими друзьями в
путешествие. И получилось так, что мы с тобой оказались, пусть всего лишь
на время, в одной упряжке. Перестань раздражаться и невзлюбливать меня,
оставь это на потом, а сейчас - не время! Когда вернемся в наш городишко,
так ты хоть отворачивайся на улице, делай вид, что не узнаешь меня,
пожалуйста, я не обижусь. Еще то ли со мной будет! С тем ли я еще
столкнусь! А сколько я уже всего вытерпел, - разговорился Лоскутников. -
Меня в нашем городишке и понять-то никто не захотел! Но я не затаил обиду,
ее нет в моем сердце. Правду сказать, я оставил ее дома, принципиально
оставил, нарочито. Если я, может быть, ступил на путь к свету, то для чего
мне было бы выбираться из предыдущей ямы с нечистым сердцем? Я там прах
отряхнул с ног. Но если ты, когда со мной такое случилось, вдруг меня
возненавидишь, то это будет уже слишком! Я ведь могу представить тогда дело
и таким образом, что ты возненавидел меня именно за чистоту сердца.
- Заметь, он прав, - отнесся Чулихин к Обузову.
Тот почесал грудь, оставив на ней багровые царапины, и взлохматил
пышные брови, поднял их из замогильной угрюмости к светлому и умному
добродушию, среди которого веселыми угольками заполыхали его глаза.
- Обижаться на мою грубость не надо, - благодатно улыбнулся он. -
Просто я был нелюдим до встречи с тобой. Я вообще бываю нетерпелив, это
верно. Но если у меня и вырвалось что, это только случайность. Ты не сразу
поместился в моей душе. Я тебя не сразу разглядел, не то что твоих
спутников. Я бродил вокруг и около как призрак, как мертвец, как лишний
человек. Как упырь! Что-то такое происходило со мной, что я даже не замечал