"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

еще не вопрос, я еще ни с чем к тебе не обратился... потому что по большому
счету я и сейчас один, я все еще одинок. Я не знаю, куда нас заведет
дорога, или что там у нас будет из-за этого фантазера Чулихина, может быть,
общение... ты обещаешь, что будешь со мной общаться? Только я все равно не
знаю, не предчувствую, что со мной будет после нашего хождения. И кто
знает? Если беда какая, кто предупредит? Но пока не в том дело, пока я
вынужден исключительно для себя, а не для нас с тобой, решать и
догадываться, что мне делать с моими знаниями и открытиями. Что же такое
происходит, что я и знаю уже много, и аппарат у меня открылся бесподобный,
то есть в том смысле, что я как машина могу заглатывать знания и в
перспективе узнаю и еще больше, и вообще все, а между тем я, если взглянуть
на меня со стороны, как будто и не знаю ничего. Как будто я не отличим от
других, не ведающих, или даже от себя прошлого! Вот и ты в таком же
положении, хотя и открыл мне глаза, однако именно эту сторону воспринимаешь
спокойно и невозмутимо, как бы уже и отошел от этого и ищешь себе место
совсем в другой области. Неужели ты скажешь, что мне, раз я узнал то, чего
не хотят знать и видеть другие, должно быть достаточно тепло и удобно в
аккурат на моем нынешнем месте?
Умиротворяюще взрывался в груди Буслова смех. Его-то не постигнет
агрессивно распространяющийся Лоскутников, не заглотит на ходу, он не
станет для этого простодушно грызущего тесную среду удальца комочком
познанного.
- Я действительно ушел в другую область, - сказал Буслов веско, - я
обратился к высшим вопросам... я и всегда был к ним обращен... а тебе
открылась малость, можно сказать, азы, ты только то и понял, что должен
фактически с самого начала понимать всякий культурный человек. Может быть,
ничего другого тебе и не надо, и я готов даже допустить, что подход к
высшим вопросам для тебя вообще закрыт. Путь так с тобой и будет! Я не хочу
и не должен что-либо менять. И все-таки сообрази разницу... Ты увидел храм,
красивенькую церквушку и смекнул: ага, вот символ нашей национальной идеи!
А в сам храм ты не входишь и выяснять отношения с Богом не собираешься.
Тебе до этого нет дела, тебе бы только загрузиться символами,
почувствовать, что ты среди них в безопасности и как бы обеспечен духовными
сокровищами. Что же мне думать о таком твоем состоянии, если не одно то,
что тут крепкое и неизбывное простодушие и даже полная беспомощность ума и
духа?
Понял Лоскутников, на которого слова Буслова упали вдруг глыбами льда,
что тот берет его с собой в хождение только неким внешним образом, а
внутренней связи и тепла между ними нет, и трудно даже и загадать, будут
ли. Тяжко он приплелся домой, снова истощенный. Нужно ли и ходить где-то с
Бусловым, сносно ли это ему будет, если он для подобных вещей слишком,
кажется, прост и невежествен, как бы даже недостаточно развит? Валяясь в
темноте без сна на кровати, Лоскутников обнимал себя испытующим взглядом, и
все говорило за то, что он вполне разумен и объемен, он чувствовал, что не
ограничен и не замкнут в некой собственной малости, не отделен резко от
области истинных высших знаний, а напротив, в нем прояснилось огромное,
объемлющее весь мир существо. И все же извне таинственным образом приходило
указание, что он еще не готов играть роль, которую какие-то важные
обстоятельства призовут играть того, кто окажется спутником Буслова.
Вот чем обернулась его попытка выйти к людям! Преобразившись, он таил