"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

какие-то сделал бы, а все равно бы не дал четкого и прямого ответа. Нет у
него такого ответа. А у меня теперь есть! Но он, тот писатель, определился,
не правда ли? Никому же не придет в голову, когда он выйдет в очередной раз
на сцену или будет знатно вышагивать по улице, объявить: вот человек не
знающий! - нет, всегда непременно объявят и подумают: вот идет писатель! И
у нас тут его отнюдь не разоблачили, он никоим образом не уехал от нас с
мыслью, что он ничего не знает, следовательно, он даже и не писатель
по-настоящему, и надо, мол, ему заново определяться, искать свое место в
мире. Нет, он уехал с убеждением, что тут у нас он попросту наткнулся на
безнадежных дураков и нахалов, а в другой раз ему повезет больше. И после
этого ты говоришь, что на дураков надо наплевать, на незнающих специалистов
внимания не обращать, а только что самому поскорее определиться?
- И после этого говорю, и после всего, что ты еще скажешь, буду
говорить, - сухо возразил Буслов.
- А это уход от жизнь, бегство от действительности... Я ведь понимаю,
что ты подразумеваешь под этим своим самоопределением. Ты не общее
понимаешь, не разговор какой-то со всеми, хотя бы и с дураками, ты хочешь
вычертить себе местечко, на котором будешь хранить мудрое молчание и
усмехаться на всяких недоумков. А я опять начну с того писателя. Я не знаю,
как ты дошел до понимания идеи, но я думаю, просто вот она тебе вдруг
открылась, а ты и усилий никаких не прилагал. Я же, я бы всю жизнь прожил,
не додумываясь и не ведая, если бы не этот случай в театре, который меня
перевернул. Но посмотри! При этом ведь требовавшие ответа действительно
вели себя как дикари, как дураки, но писатель, он же впрямь не знал ответа!
У него статус, он определился, у него некие полномочия, а он не знает!
Какая во всем этом дыра образовывается, какая открывается пустота! А я
именно на этом спотыкаюсь, после этого начинаю крутиться и вертеться, как
юла. Ты это верно подметил, я нынче и впрямь словно юла. Но что мне до
того! У меня вопрос! Значит, можно и на тысячу подобных ситуаций
напороться, можно повидать на этом свете и такое, что славного писателя
иные разгоряченные слушатели даже бьют, как заупрямившегося осла, или что
он в более подходящей компании как бы даже здраво и умно обо всем
рассуждает, можно миллион раз все это увидеть и услышать, а результат будет
всегда один и тот же?
Буслов вспылил, не выдержав порывов какого-то странного, болезненного
торжества, вихрями налетавшего из недр лоскутниковского писклявого
отчаяния:
- А что ты им скажешь? Про Рублева? Про Леонтьева? Они тебе ответят,
что и сами про них слыхали, а ты, если хочешь их действительно удивить и
заставить призадуматься, так скажи про этих самых Рублева и Леонтьева
что-нибудь такое, чего они сами до сих пор не сумели придумать. Им
мудрования подавай, а из тебя какой мудрователь, скажи на милость!
- Не то! - возразил Лоскутников строго. - Я бы о том, чтоб кому-то
что-то втолковывать, даже и не подумал бы всерьез, если бы и дальше
оставался один. Но мы теперь вместе, мы должны общаться, и мне нужно как-то
освоить практику общения... мне нужно понять, что это за случаи такие,
когда человек и роль определенную играет, и статус имеет, а не знает. И
откуда этакая странность, что я, знающий, не имею ни роли, ни статуса, по
крайней мере таких, чтобы мое знание имело некий смысл, а не прозябало
всуе? Но это все же так, между прочим, это только выкрик, всплеск один, это