"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

человека, заржал юным идиотом. - Приходи к нам, - вдруг заключил он.
Лоскутников отрицательно качал головой.
- Буслов ушел, уволился, буквально на следующий день после
происшествия, - рассказывал старик. - Не понимаю, на что он рассчитывает.
Как он думает перебиться? Но это его дело, ты согласен? Захотел уходить -
уходи. Я ему так и сказал. Я ему сказал, что мы без него вполне обойдемся.
А вообще-то люди нам нужны, предельно необходимы. Ты приходи. Мы не можем в
нашем скромном городишке, где очень мало образованности и еще меньше
талантов, разбрасываться людьми.
- Я приду... - пообещал Лоскутников. - Но Буслов... он из-за меня,
из-за того, что сделал?
- Какая разница!
- Если из-за меня, если из-за того, что сделал, - горячо заговорил
Лоскутников, - то это печально и нехорошо. Буслова надо вернуть! Пропадет
человек!
- Не пропадет.
- Он из-за меня пропадет. В конечном счете из-за меня ведь... -
настаивал Лоскутников и ужасался своим выводам, своим мнениям.
А старик знай себе посмеивался.
- Не в чем тебе себя винить, и Буслов этот ни при каких
обстоятельствах не пропадет, - обменивался он с собеседником выводами и
мнениями.
- Впрочем, я только потому и выйду на работу, что там больше нет и не
будет Буслова, - сказал Лоскутников.
На том и порешили. Провожая редактора к двери, Лоскутников говорил:
- Либо я, либо Буслов. Теперь так стоит вопрос. А в связке нам не
быть.
Без Буслова в редакции стало скучно. Он всегда держался особняком,
однако его авторитет умного, знающего и надежного человека хорошо
организовывал всех в массу уверенных в полезности и важности своего дела
сотрудников. Бусловым газете следовало гордиться, и ждали только, когда
старый редактор окончательно выдохнется и уйдет, фактически выжив из ума, а
здравый и цельный Буслов займет его место. Нынче же, когда ушел Буслов,
людям представлялось, что у них отобрали какую-то сокровенную мечту. И хотя
многие ненавидели Буслова как человека, превосходящего их во всех
отношениях, все сообща, с большим или меньшим упорством, видели в
Лоскутникове врага, из-за проделок которого Буслов вынужден был сломать
свою карьеру. Неприязнь к Буслову некоторым образом перекинулась на
Лоскутникова, поскольку вообще без этого было нельзя, и его хотели словно
бы даже подтянуть немножко до уровня Буслова, чтобы нелюбовь не была
маленькой и ничтожной. Лоскутников наблюдал все эти жалящие чувства и
интриги, но не придавал им большого значения, ибо они копошились в мире,
которого он теперь почти не касался. Ведь на нем по-прежнему висела тягость
унижения. Он был унижен и щелчком по носу в древних стенах кремля, и тем,
что Буслов ушел, как бы свысока, презрительно освобождая ему место.
Долго он не мог собраться с духом и осмыслить свое положение и
состояние в целом, а когда это ему наконец удалось, вышло, что он как бы
огромной, темной фигурой человека, живущего своей единственной и
неповторимой жизнью, мучительно и не очень-то изобретательно стоит на
перепутье, откуда одна дорога ведет, через унижения, к верной гибели, а на