"Михаил Литов. Картина паломничества " - читать интересную книгу автора

вверх дном не перевернулся. Дураки ленивы, лень им заглянуть в прошлое,
пораскинуть мозгами, а что-то такое подзуживает их быть как бы мыслителями
и в некотором роде даже патриотами, и тогда они бросаются на самый легкий
путь, вдруг выскакивают с требованием дать им национальную идею. Дать! А
почему сами не берут? Почему с других взыскивают? Кто дал им на это право?
На кой черт они в таком случае нужны?
- Но ужас в том, что нет ответа.
- Ответ есть, - сказал Буслов сурово.
- Да если бы я сам выдумал этот вопрос, я бы, скорее всего, нашел
ответ, но когда они там в театре закричали и стали требовать, я понял, что,
окажись я на месте этого дурацкого писателя, тоже ничего не сумел бы
ответить. Вот почему я и забегал.
Буслов, положив сжатые кулаки на стол и поймав собеседника в угрюмую и
упорную неподвижность своего взгляда, учил:
- Не будь заодно с дураками. Если мы с тобой люди культуры, ответ для
нас всегда, в любой ситуации, должен лежать на поверхности. И для меня он
лежит. Иконы Рублева - вот это и есть национальная идея. Кремль, романы
Достоевского - все это наша национальная идея. Платонова возьми, писателя.
А то еще был историк Платонов, так что если что, смотри, не перепутай.
- Был еще, вроде как, епископ или архиепископ такой, - сказал
Лоскутников с торопливой услужливостью, даже как будто отважился подсказать
своему речистому товарищу.
- Платонов... я о писателе... чего же еще, дорогой, какую и где еще
искать тебе национальную идею?
- Понимают ли иностранцы Платонова, вот вопрос.
- Бог с ними, с иностранцами, - раздосадовано отмахнулся Буслов.
Переменился климат в душе Лоскутникова; метнувшись всем существом на
родные просторы, он спросил с особой, остро и самозабвенно смеющейся или
словно бы поющей заинтересованностью:
- Сам факт их существования, этих великих, в нем и заключается суть?
- Если угодно, то да, в самом факте их существования и заключается.
Если ты не способен пойти глубже и вникнуть в содержание, то да, берись
именно за сам факт их существования. Но я бы еще детьми заставлял наших
людей читать "Историю" Карамзина, по крайней мере, три-четыре последних
тома, чтобы они, как и ее первые читатели, вдруг осознали, что у страны
есть история, и еще какая! Тарковского возьми с его фильмами. Вспомним и
архимандрита Феодора, он отказался, читал я где-то, от монашества, но и в
мирской жизни остался святым. Вот что наша национальная идея, - рассказывал
Буслов. - Стихи Тютчева, книжки Бориса Зайцева. И ничего не надо
выдумывать. Поздно вам, мои хорошие, - рассердился Буслов и стукнул кулаком
по столу, - что-то там еще выдумывать в театре в компании с залетным
беллетристом. Все уже есть. Надо только уметь пользоваться. Но только
сначала научись пользоваться с любовью. Со свечкой в руке пройди вокруг
кремля, да сделай сердцем так, чтобы она не погасла.
Лоскутников в задумчивости опускал низко голову, и обдумывание
услышанного от Буслова странным образом погружало его в атмосферу какой-то
небывалости и неслыханности, так что он и извивался, сообразуя себя с этим
новым и неожиданным для него местонахождением, и оттого, в этой рискованной
подвижности, его тонкая шея словно заплеталась в косу, что забавляло даже
пасмурного Буслова. Печалью веет от такого русского человека, отмечал он.