"Михаил Литов. Московский гость (Роман) " - читать интересную книгу автора

в одну точку; парень дополнил: - Видишь? Гостиница. Туристический комплекс.
Иди на те огни - попадешь прямиком в гостиницу.
Повинуясь этому твердому указанию, Григорий легко сбежал с платформы и
сразу очутился на асфальтированной дорожке, ведущей к комплексу, к
гостинице, к святым для всякого книжного червя местам. Для чего ему ехать в
Беловодск, это успеется. Ему надо в Кормленщиково, туда, где жил и где
похоронен великий поэт.
Зашагал, ускорил шаг, затрусил рысцой. Когда б не усталость, когда б
не остатки сырости, еще пробирающие приозябшее за ночь тело, яснее
ощущалось бы разливающееся по груди торжество. Бездумная и суетная жизнь,
она с тихой незаметностью сводит человека на нет, а стоит остановиться хотя
бы на миг и призадуматься, осмыслить себя, как оказывается, что еще не
поздно прекратить гниение. Последние звезды исчезали с неба. Григорий
поднял вверх пытливый взгляд и коротко, на ходу, усмехнулся.


2.РАССВЕТ

В час, когда уже видно, что занимается утро, но еще рано определять,
каким будет день, Мартын Иванович Шуткин неизменно совершал обход
Беловодского кремля. Он выдвигался к нему с северной стороны, от улицы
Веревчатой, где на оживленном перекрестке застенчиво маячил его уютный
домик, и, пройдя под аркой ворот, ступал на территорию, на которой
чувствовал себя хранителем древности и святости в гораздо большей, видимо,
степени, чем милиционер, у тех ворот дежуривший. Этот обозначенный формой и
табельным оружием страж смотрел, кем бы он ни был, на Мартына Ивановича
узнающе, но без всякого намека на внимание и приветствие, как на человека,
который в его городе был и остается чужаком. И правда, Мартын Иванович,
хотя и рожденный в Беловодске, но только четверть века назад откуда-то
вернувшийся, так и не сблизился с земляками и не стал для них своим.
Мартын Иванович очень немолод, мал ростом, слаб и как-то множественно
инвалиден. Он как будто хромает, отчасти горбат, не во всех положенных
нормальному человеку местах должным образом гнется. У него словно нет лица,
а есть только невероятно длинный нос, выставленный из темной морщинистой и
плоской обезличенности наподобие рожи окаменевшей рыбины.
Никто не принуждал полунищего пенсионера каждое утро кружить по
кремлю, чувствовать себя его верным и надежным хранителем и быть летописцем
Беловодска. И поскольку это делалось не по принуждению, Мартын Иванович
достиг в своих упражнениях подлинного профессионализма, да и вообще так
подятнулся благодаря им, что стал как бы святым. А что еще ему, одинокому
правдоискателю, оставалось делать? Беловодскую летописную книгу он творил
чуть ли не со дня возвращения в город.
В кремлевском просторе летописец вышагивал всегда одним и тем же
маршрутом. Мимо тонкой и острой Княжеской башни. Затем мимо толстенькой
Покровской, в основании которой недавно открыли ресторан. И так далее.
Башни одна за другой проплывали в наливающемся синевой небе, и обходчик
смотрел на них внимательно. По левую руку, внутри огромного двора,
оставались всякие малые и средние церквушки, чуть ли не отовсюду виднелся
золотой купол главного собора, везде периметр резали очертания внушительных
зданий, задуманных как гражданские или ставших таковыми в более поздние