"Борис Лисицын. Надтреснутый колокол ("Возвращение Ктулху") " - читать интересную книгу автора

полутора десятков тысяч человек. Огромное пустынное пространство, в котором
гулко отдавались наши осторожные шаги и робкие голоса, только усугубляло
жуткую атмосферу, царившую в этой юдоли унылого забвения и затаившегося
ужаса. Полностью подавленные чудовищным психологическим прессом заброшенной
церкви, мы прекратили разговоры и встали, как вкопанные, пожирая глазами
окружающую обстановку.
Центральный неф,[6] от которого к боковым стенам вели узкие
трансепты,[7] был до крайности грязен. Пол покрывали кучи пыли и каменной
крошки толщиной в ладонь, на которых не было видно ни единого следа, каковое
обстоятельство мы не преминули отметить, многозначительно переглянувшись.
Вдоль стен шли высокие аркадные галереи, ниши которых были заставлены
скульптурами весьма своеобразной наружности, отталкивающее впечатление от
которых усиливалось сопутствующими им странными символическими горельефами.
Честно говоря, среди имеющихся здесь человеческих изображений я не встретил
ни одного знакомого мне святого, да и виды других представленных фигур были
навеяны, пожалуй, не библейскими сюжетами. Очевидно, ваявший их скульптор
отличался необычным художественным взглядом на религию и обладал, мягко
говоря, странным воображением. В узорчатых орнаментах капителей, венчающих
подпирающие потолочные арки легкие высокие пилястры, не угадывались
традиционные рисунки - здесь не было виноградных, дубовых или ореховых
листьев, а источником вдохновения создателю этих необыкновенных лепнин, как
мне показалось, послужили неземные мотивы.
Спустя некоторое время наше оцепенение прошло, и мы приняли
продиктованное успокаивающим отсутствием следов решение, разделившись,
изучить скрытые помещения церкви. Брукс вызвался осмотреть ризницу, Миллер
направился в залу левого корабля,[9] были практически разрушены, причем, по
всей видимости, под воздействием причин неестественного характера. Похоже,
покидая Хиллсбери, люди пытались низвергнуть вызывающее у них страх здание,
но не довели свое отчаянное предприятие до конца. Бросив еще раз взгляд на
моих расходящихся в разные стороны коллег, я вновь испытал острую тревогу,
но ее пересилило любопытство, разжигаемое желанием посмотреть на ставший
притчей во языцех надтреснутый колокол.
Испещренная трещинами каменная винтовая лестница вывела меня на верхний
этаж колокольни, в открытую башенную залу, обвитую красивой ажурной
баллюстрадой. Заглянув наверх, я нашел начало водосточной трубы,
аранжированной большой горгульей, которая, по-моему, была выполнена чересчур
живо и выразительно. Но вот, наконец, передо мной появился пресловутый
колокол, в чьем боку зияла портящая его выбоина. Колокол беспрестанно
раскачивался и гудел, а во время более сильных порывов ветра издавал до боли
неприятный грохот. Осмотрев его потемневшую от времени поверхность, я
обнаружил отлитые на ней подозрительные значки. Они весьма напоминали те
пиктограммы, что мне доводилось встречать в отрывочных копиях ужасных
"Летописей черных солнц", таблиц Офоиса, а также таинственного манускрипта
"Raqno nero",
Только чудом я не потерял сознания, когда буквально в ярде за спиной у
меня раздалось омерзительное карканье, едва напоминающее человеческий смех.
Ах, этот извечное губительное желание всех беглецов - обернуться,
посмотреть, где находится его преследователь. Это желание подвело и меня. Я
резко оглянулся и увидел ненавистную рожу человеко-паука, искривленную в
подражающей улыбке гримасе. Моего мимолетного промедления хватило монстру