"Семен Липкин. Записки жильца" - читать интересную книгу автора

Они двинулись к публичному дому, чей фонарь горел там, где Присутственная
улица полого спускалась к Герцогскому саду. Женщины были охвачены яростью,
потому что каждую субботу, чуть смеркалось, публичный дом поглощал деньги и
любовь их мужей. Теперь пробил час возмездия! В руках у женщин были скалки,
лопаты, метлы и другое холодное оружие. Соцердотов, тогда еще в рясе,
долгогривый, как и они, вел их в правый бой, но в то же время призывал к
организованности. Домашние хозяйки ворвались в заведение, избили до
полусмерти его обитательниц, реквизировали деньги, вино и шоколадные конфеты
и наконец подожгли ненавистный дом. Блудницы, иные в чем мать родила, под
гогот мальчишек бежали от
гнева огня и толпы. Одну из них, совсем еще молоденькую, Соцердотов
привел к себе. Когда он снял с себя сан, он расписался с ней по-новому.
Таков был наш первый большевистский комитет. Возглавлял его приехавший
по поручению Москвы Гринев. Первая утрата постигла комитет при французах.

Глава шестая

Одну из комнат магазина восточных сладостей Назароглу часто посещал
матрос французского военного корабля. Крепко сбитый, несколько грузный для
своих лет, плосколицый, он тихой, какой-то воровской походкой, не глядя на
горбатого Назарку, на покупателей, проходил через магазин в комнату, окном
глядевшую на черный двор. Занимался он мелкой валютной спекуляцией:
обменивал твердые франки на зыбкие ассигнации недолговечных правительств.
Назарка прибавлял франки матроса к другим франкам, лирам, леям, фунтам,
долларам, делал большие дела (при нэпе оказалось, что ему принадлежат два
небольших дома - четырех- и пятиквартирный). И оккупант-француз не был
внакладе, он получал женщину и водку. Получал он и высокое политическое
удовлетворение, но уже не через Назарку, а при посредстве более интересных и
уважаемых лиц.
В прожектерской голове Гринева созрел план: начать разлагающую работу
среди французских военных моряков. План был одобрен в Москве. Из комитетской
горстки была выделена группа, названная "Иностранной коллегией".
Руководителем группы Гринев назначил Перкеля, а ее единственным членом -
Тарадаша. Перкель и сочинил первую листовку - еще до поступления в наш
университет он проучился два года в Сорбонне, французским владел свободно.
Гриневу, однако, не понравилось сочинение Перкеля, он сам составил новый
текст. Перкель его перевел, а Костя Помолов размножил от руки. Косте втайне
от Цыбульского помогала Рашель. Магазин восточных сладостей стали посещать
Тарадаш и Перкель. Они сделались собутыльниками французского военного моряка
(Перкель, рискуя здоровьем, пошел на это). Плосколицему матросу были
переданы листовки.
Имелись ли среди французских моряков праправнуки Сен-Жюста и Марата?
История тех дней упрятана, искажена. Мы можем только - на основании
позднейших событий - предполагать. Ученик Перкеля и Тарадаша действовал как
способный представитель сообщества нового типа. Скрытую теплоту раздумий и
настроений он старался превратить в энергию немедленного действия. Листовки
забелели в кубриках одного из кораблей, но не того, на котором служил
плосколицый. Он, бесспорно, был не робкого десятка, но при этом хитер и
осторожен. Неизвестно, произвели ли впечатление листовки на французских
моряков, хотя, кажется, и назревало среди них брожение - слабая искорка того