"Семен Липкин. Записки жильца" - читать интересную книгу автора

атаман Хмелюк. Он приветствовал нашу славную Красную Армию, с которой
Петлюра заключил соглашение. Мы выберем Советы рабочих, солдатских и
селянских депутатов. Гидра империализма будет обезглавлена. Атаман товарищ
Хмелюк заявил: "Мы вышибем стул из-под задницы Пуанкаре!"
- Я же говорил, среди этих гайдамаков есть интеллигентные люди, -
вмешался Беленький. Помолов продолжал:
- Самое главное: атаман Хмелюк заверил, что петлюровцы, как социалисты
украинской нации, никогда не устроят погрома. Пусть население живет и
работает спокойно. Ни один волос не упадет с головы еврея.
-- Что я вам говорил! - возликовал Беленький. - А! Паршивые евреи
никогда мне не верят!
Трое младших Беленьких захохотали.
- Пусть Бог благословит большевиков, в конце концов, они лучше других,
- сказала Зинаида Моисеевна и, опасливо посмотрев на владелицу дома, быстро
исправила ошибку: - Но если бы я сшила саван для них, я бы успокоилась.
Чемадурова обвела магазин властным взглядом своих узких, каких-то
инородческих глаз, остановила их на Косте Помолове, на Бориске и медленно
проговорила:
- Цыбульский всех нас умнее, а он сказал: "Одна шайка". Возиться мне с
вами ни к чему, мне торговать надо, но я советую вам провести ночь в
магазине. Большевикам да петлюровцам верить нельзя. Как христианка, я должна
вам помочь, это мой долг, а вы поступайте как знаете.
- Конечно, о чем речь, ночевать будем тут, - сказал Беленький. - Пусть
Бог семью семь раз воздаст мадам Чемадуровой за ее доброту, аминь.
- Аминь, аминь, - повторила Зинаида Моисеевна и заплакала.
Учитель Александр Рафаилович вышел из магазина нарочито твердой
походкой. И Миша опять подумал: какой он храбрый!
В городе уже знали, что погрома не будет, и все же опасались: а вдруг
будет? Но на другое утро женщины, как всегда, пошли на базар, появилась
дворничиха Матрена Терентьевна с черной жесткой метлой и совком, почтальон
принес "Новости Юга" с речью атамана Хмелюка. Дворник Ненашев вывесил на
балконе квартиры Помолова желто-голубой флаг. У него рядом с метлой и
деревянной лопатой на одно и то же древко были намотаны все знамена, кроме
красного: дворник не любил его.
Так начался этот день. Володя Варути в новой - перелицованной -
матросской блузе пришел к Мише и сообщил:
- Слышал? В Немецком клубе теперь будет украинский театр. Декорации
привезли, на двух подводах. Пойдем, сейчас там репетиция. Елю с собой
возьмем.
Миша никогда не был в Немецком клубе. Лоренцы уже в прошлом веке
обрусели, у них не было ни родственников, ни даже знакомых среди
колонистов-менонитов и городских немцев. Миша видел, как по воскресеньям у
серого здания с островерхими башнями собирались нарядные господа, веселые,
вежливые, со степным загаром на упругих щеках, те, что попроще, были в
твинчиках с бархатными нагрудниками, женщины были очень худые или очень
толстые - середины не было, - мальчики были одеты, как взрослые, как на
картинках из книг Де Амичиса или Гектора Мало - с галстуками, в широкополых
шляпах с резинками, - и у всех в руках были плетеные круглые корзины с едой.
Однажды Миша заметил, что в клуб входил Теодор Кемпфер с дамой, Миша узнал
ее, то была Марта Генриховна, всегда сидевшая за кассой в писчебумажном