"Семен Липкин. Записки жильца" - читать интересную книгу автора

- Дивись, яка красуня! "Ах, аставьте миня, маладой челавек, я
масковська баришня!"
Он указал нагайкой на афишу с поясным изображением артистки Веры
Холодной, еще на прошлой неделе выступавшей в иллюзионе "Экран жизни". Все,
кто услышал его передразнивание москалей, засмеялись беззлобным смехом.
Уэллс рассказывает о гениальном биологе, который на необитаемом острове
после мучительных вивисекций превращал шакалов, гиен, волков, тигров, собак
в людей. Эти существа при невнимательном взгляде уже ничем не отличались от
венца творения, но они не умели смеяться. А петлюровские ордынцы смеялись,
как люди, рожденные от людей, у них были матери, сестры, невесты, они,
наверно, знали человеческое горе, человеческую радость. Они даже любили
погрустить, поплакать, и не только пьяными слезами. Почему же город закрылся
от них ставнями, шторами, воротами, засовами, почему ни одна живая душа не
покажется на улице?
Нет, вот она, живая душа. Напротив кофейни на чугунных ступеньках
чьей-то наглухо забитой квартиры сидела старая женщина. Рядом с ней стояло
ведро с горячими кукурузными початками, лежал носовой платок - на нем была
насыпана крупная желтая соль.
- Бабуся, почем пшенка? Яку валюту берэш? - крикнул всадник в бурке.
Старуха ничего не ответила, только привстала и низко поклонилась, и
петлюровцы опять громко рассмеялись: шутка их товарища насчет валюты
показалась им удачной.
Мише они очень понравились. Ему чудилось, что он видел их уже раньше,
много раз, на базаре, когда они лениво лежали на возах, остро пахнущих сеном
и животной плотью, а их бойкие жинки, в чистых платочках до самых бровей,
вынимали из сена поросят, гусей, яйца, торговались, длинно божились. Они
говорили не по-русски, назывались хохлами, и вот они переоделись
запорожскими казаками, и это так весело. Странно, что заморских зуавов никто
не боялся, а эти славные хлопцы внушают всем такой ужас.
Отряд скрылся за поворотом, оставив запах степи, коня, кожи - и другой,
идущий от кучек, разбросанных лошадьми по торцовой мостовой. До дома
Чемадуровой было только два квартала Николаевского проспекта. Александр
Рафаилович взял Мишу за руку и побежал. На бегу он все успел сказать:
- Вот она, народная армия, армия крестьянской революции. Мещане берут
напрокат лодку и, напившись, поют в море о Стеньке Разине. А стоит появиться
живому Разину - дрейфят. Что и требовалось доказать.
Он уже в душе приветствовал петлюровцев. Он готов был приветствовать
всякую власть, и прежде всего - сильную и рожденную плебсом. Александр
Рафаилович Кемпфер, милый чудак, сам того не сознавая, презирал побежденных
и языческим, бескорыстным обожанием обожал победителей. Впрочем, таким ли уж
бескорыстным? Возразят: а корысть в чем?
А в том корысть, чтобы быть ближе к власти, к ее пазухе.
Националистический социализм античеловечен, если под человеком понимать
божественную душу в животной плоти Но этот же социализм удивительно
человечен, если под человеком понимать двуногое, владеющее средствами и
орудиями производства, пожирающее живую плоть и убивающее себе подобных в
условиях общественной жизни. Необычайная, поразительная сила фашизма в том,
что он живет не вовне, а внутри нас. Если извлечь из человека душу, то
окажется, что все, из чего состоит наша плоть, и есть фашизм. А велика сила
плоти! Индийская "Бхагавадгита" учит, что человек, стремясь к совершенству,