"Семен Липкин. Записки жильца" - читать интересную книгу автора

- Муженечек мой! Дает мне столько денег, что можно закупить весь
Привоз! Рыбный ряд, куриный ряд, фруктовый ряд, печеночки, - сил моих больше
нет! Другие идут на базар с одним рублем и живут, как богини. На что мне
хоромы? С милым рай и в шалаше!
В восемнадцатом году у них родилась девочка - Фанни, в двадцатом - сын,
Рафочка. Рафочка страдал запорами, об этом знал весь дом Чемадуровой, знал и
то, что во всем виноват Абрам Кемпфер. Зинаида Моисеевна приводила и
доказательства:
- Разве таким бывает внимательный муж? По-моему, мадам Квасная -
счастливица. Плохо ей, что ли, если ее муж - простой снощик и грязный
пьяница? Зато как он любит своих деток, это же примерный отец!
Такие восклицания раздавались в том самом году, когда наш город одичал,
никто не работал, за буханку хлеба отдавали золотые часики или горностаевый
воротник, в магазинах помещались детские интернаты, из их окон смотрели на
прохожих лица, полные недетского отчуждения и злобы, трамвайные рельсы
казались остатками древних веков, изящные дамы в деревянных сандалиях и
черных перчатках по локоть предлагали сахарин, на пустых и длинных базарных
полках были только малай и мамалыга.
Ворота запирались в семь часов вечера, мужчины, неуклюже держа - по
очереди - единственную винтовку, стояли на посту, охраняли дом от
налетчиков. Свободные от военных занятий играли в карты, в пятьсот одно.
Чаще всего собирались у гостеприимных Лоренцев. Зинаида Моисеевна
скандалила, кричала: "Картежник, ты загубил мою жизнь!" - но Абрам Кемпфер
играл каждый вечер.
Квартира Лоренцев состояла из двух комнат с кухней. Кухней почти не
пользовались: вода не шла, плиту не топили. Лоренц помнит: круглые стенные
часы пробили двенадцать раз. Мать спала, мужчины играли в карты, он, Миша,
читал "Войну и мир", в блюдце с деревянным маслом догорал толстый шнур от
Мишиной рубашки, румынка остыла. У игроков была другая коптилка, с фитилем
настоящим. Кемпфер записывал остро, щегольски отточенным карандашом.
Внезапно ворвалась Зинаида Моисеевна - в шали поверх длинной нижней рубахи,
растрепанная, худая.
- Абрам, иди, я зарезала твоих детей, - сказала она низким, цыганским
голосом. Губы ее тряслись, глаза лихорадочно горели.
Все ринулись к Кемпферам. Дети спокойно спали. Зинаида Моисеевна не
смутилась:
- Ну, картежник, ну, красавчик с лошадиными зубами, теперь ты будешь
знать, как оставлять меня одну на всю ночь. Посмотри на людей, они же
презирают тебя.
Игроки поникли лысеющими головами.
В квартире Кемпферов было шесть комнат. В самой маленькой, но с
балконом, жил учитель гимназии Александр Рафаилович, рядом, в двух смежных,
- Теодор с матерью, в остальных - семья Абрама. Ежедневно в шесть утра, не
раньше и не позднее, появлялся на балконе Александр Рафаилович с лейкой.
Напевая что-то из Гуно или Верди, он поливал кадки и горшки с цветами (у нас
эти горшки назывались вазонами). А над ним, на балконе третьего этажа,
скорняк Беленький, держа во рту мелкие гвозди, прибивал к дощечке шкурку
мокрого каракуля или воротник из выдры-котика. Внизу, в полуподвале
Димитраки, уже осыпались прозрачно-золотистые браслеты стружки.
Албанский переулок, половину квартала которого занимал дом Чемадуровой,