"Виль Липатов. Житие Ванюшки Мурзина или любовь в Старо-Короткине" - читать интересную книгу автора

повезло Насте и Ивану с именами этих, которые не люди, а наперекосяк!
- Я вот чего не понимаю, - задумчиво сказал Иван. - Коньяк в пальцах
греют, это я слыхал, а вот вино... Его тоже надо греть?
- В руках - нет! - сказала Настя. - Ты ее любишь, Иван?
Он прислушался, как звучат слова "Ты ее любишь, Иван?", которые
произносили вслух впервые. Мать, скажем, говорила, что он присох к Любке
Ненашевой, в деревне - "чокнулся на этой дурехе", писатель Никон Никонович
Никонов - "добром не кончится!". Любишь? Чудно звучало, непривычно, словно
ни к Любке Ненашевой, ни к Ивану Мурзину не относилось.
- Не говори, не надо! - сказала Настя и отпила большой глоток вина. -
Прости, пожалуйста. Как-то вырвалось.
- Ну что ты, Настя! - мягко сказал Иван. - Это я просто долго думаю,
как ответить... - Он усмехнулся затаенно. - Люблю, не люблю - это мне трудно
сказать... Я за Любку всю жизнь переживаю. Дурная она какая-то, честное
слово! Вот в начальной школе учились, вызовут к доске - молчит и вся
красная, как галстук. "Покажи Азовское море!" Она - Аральское... А по
арифметике - это от смеха умрешь. Лыжи наденет - на бок валится, сено грести
пойдет - через час от солнечного удара в тенечке лежит... Вечно у нее то
пуговицы нет, то лямка от школьной формы за спиной болтается, то каблук
оторвался... И вот замуж вышла... Ну чего хорошего! - Ванюшка осекся,
смутился и пробормотал совсем глупое:- Нет, оно, конечно, хорошо, но...
Школу бросила...
Настя так и не открыла глаз, Иван замолчал, смущенный и недовольный
тем, как много и глупо говорил, и было еще такое чувство, точно он
оправдывался перед Настей, но не за то, в чем был виноват. Он вроде бы
увиливал, и от этого стало еще осеннее на сердце.
- Дождь все идет? - спросила Настя.
- Чуток посильнее стал. Это хорошо! Небо скорее опростается...
Зачем сюда пришли, зачем Настя весь стол заставила посудой, зачем
навезла городской мебели в деревенский домишко? В чайной сейчас хоть народ,
хоть пьяные смешно разговаривают, хоть бродит от столика к столику Васька
Петров, пропащий из-за водки человек, просит полтину до пятницы.
- Хочешь музыку? - спросила Настя. - Джаз и погромче.
- Не надо, - медленно ответил Иван. - Ты точно знаешь, что полярник
виноватый? Вдруг поклеп? - И перепугался. - Я это так, к примеру сболтнул...
Настя допила вино, поставила бокал, но на спинку кресла не откинулась.
- Он ни в чем не виноват! - насмешливо сказала Настя. - Я виновата!
Нельзя любить мужчину, который твой телефон профессионально запоминает, а
телефон родной матери ищет в записной книжке. Нельзя любить мужчину, если он
оказывается больным от того, что носки не под цвет галстука. Нельзя любить
мужчину, если он хранит пакетики.
- Чего хранит?
- Пакетики с маленькими фотографиями, как для паспорта... - Настя
побледнела. - У каждой своей женщины выпрашивал фотографию, укладывал в
аптекарский пакетик, писал имя, отчество, фамилию и хранил. - Она
захохотала. - На обороте ставил две даты: знакомства и расставания... Я
напьюсь!
- Нет! - сказал Иван. - Не умеешь ты напиваться! - И, в свою очередь,
затосковал. - И я не умею...
Дождик вытворял несусветное: лил вовсю, хлестко барабанил по крыше и