"Виль Липатов. Повесть без начала, сюжета и конца..." - читать интересную книгу автора

произнесла:
- О, если бы ты знала, как иногда хочется выстирать мужские носки!
Зимняя тоска за окном, глухота по-своему несчастной Екатерины
Викторовны, упоминание о мужских носках, пыльный фикус в углу или
предстоящая женитьба Мышицы, а может быть, такая сложная ситуация, понять
которую никому постороннему не было дано,- кто знает, что вызвало слова
Спыхальской. Люция Стефановна все крутила, расстегивала и застегивала
дрожащими пальцами вторую сверху пуговицу на кофточке.
- Прости,- наконец очнувшись, шепнула Люция Стефановна.- Прости!
- Лю, слушай, Лю...- начала было Нина Александровна, но тут же
прикусила губу.- Ах, черт побери!
Нина Александровна вдруг увидела себя как бы со стороны - длинноногую,
нарядную, красивую, благополучную, самоуверенную, холодную. Сидит нога на
ногу, старательно скрывает чувства, втайне от самой себя относится к Люции
Стефановне с великолепной снисходительностью как к неудачнице и дурнушке. А
у самой есть сын, муж, перспектива новой квартиры, положение четвертой дамы
поселка. Боже мой, боже мой, какая самоуверенная дрянь!
- Люция, дорогая... Секундочку, Лю... Ах, как нехорошо!
Но уже звенел звонок, и уже Люция Стефановна, похудевшая за секунду,
торопливо поднималась, чтобы исчезнуть в шуме и многолюдности перемены, а
Нина Александровна все сидела у окна, испытывая желание стать такой же
несчастной и некрасивой, как Люция Стефановна, оглохнуть, чтобы скрыться в
тени пыльного фикуса, или растоптать свой элегантный костюм - недавний
подарок Сергея Вадимовича. Она ничего не слышала и не замечала до тех пор,
пока на всю учительскую не раздался самоуверенный баритон:
- Привет, привет, привет!
Это входил в комнату записной остряк и сердцеед Мышица - действительно
в наимоднейшей куртке с золотистыми пуговицами, осененными одноглавыми
орлами; замша аристократически бархатилась, галстук был шире ладони, носки
на самом деле пестрые, и Нина Александровна почувствовала к Мышице такую же
душевную ненависть, какую ощущала к самой себе. Войдя в учительскую, Мышица
небрежно бросил на длиннющий стол классный журнал, увидев Нину
Александровну, расплылся в особенной, специальной, улыбке:
- Нине Александровне мильон приветствий! - И застыл с распростертыми
руками, словно бы окаменев от восторга.- Ах, какой туалет!
После фильма "Доживем до понедельника", в котором преподаватель
физкультуры был изображен карикатурно-зло, Мышица, несмотря на свою
непроходимую глупость, поступил необыкновенно здраво: стал откровенно
преувеличивать и свою глупость, и любовь к дамам, и трафаретность записного
остряка, что позволило ему совершенно раскрепоститься, не потеряв при этом
ничего в глазах окружающих, которые теперь только элегически вздыхали:
"Мышица есть Мышица!"
- Нина Александровна, дозвольте присесть с вами рядком? Пахло от Мышицы
"Красной Москвой", лицо кавказского типа было красивым, глаза черные и
выразительные, но тем более, тем более... Специально, не обращая внимания на
физкультурника, Нина Александровна первая радостно и вежливо поздоровалась с
Верой Трофимовной Царевой - преподавательницей химии, почтительно
раскланялась с Еленой Алексеевной - учительницей естествознания,
по-девчоночьи сделала реверанс Анне Семеновне - преподавательнице математики
и своей бывшей наставнице. Потом Нина Александровна сдержанно кивнула завучу