"Виль Липатов. Повесть без начала, сюжета и конца..." - читать интересную книгу автора

приняли за подхалимаж. Поэтому Нина Александровна сидела по-прежнему
спокойная, уверенная в себе, красивая и действительно замкнуто-холодноватая.
- А может быть, в этом повинна математика,- задумчиво продолжала
Белобородова, неторопливо отходя от окна.- Вот что недавно говорил академик
Соболев на международном математическом конгрессе.- Подойдя к столу,
Белобородова взяла книгу с закладкой между страницами, открыв, раздельно
прочла: - "Математика - это реалистический, достаточно подробный и в то же
время общий взгляд на вещи и явления. Этот ре-а-лизм обладает неотразимой
притягательной силой в глазах молодежи..." Вот какая история, Нинусь
Александровна!
Сама Скрипуля преподавала историю, знала предмет назубок, рассказывала
так эмоционально, что ребята сидели неподвижно, но вот поди ж ты!... Нина
Александровна невольно переменила позу - расслабила плечи и одну руку
положила на открытое колено.
- А, была не была,- сказала она.- Давайте папиросу, Анна Ниловна.
- Вот это другое дело! - открыто обрадовалась Белобородова и ловко
выхватила из пачки папиросу.- Плевали мы на самых распрекрасных мужиков!
Несколько минут они курили молча, с задумчивыми лицами, затем
Белобородова, заговорщически улыбнувшись, сказала:
- А ловко вы окрутили добра молодца! В нашенское время... Молодец,
Нинусь Александровна!
Нина Александровна тоже улыбнулась, немного подумав, ответила:
- Сергей Вадимович очень занятой человек. Ему тоже некогда...
- Конечно, конечно!
Пожалуй, только сейчас Нина Александровна, сделавшаяся "четвертой
дамой" Таежного, впервые увидела Скрипулю в таком состоянии, которое
мысленно назвала домашним. Белобородова была непривычно женственной, совсем
не актерничала, то есть не сидела за столом в позе усталого, но лихого
авиационного штурмана, не прищуривалась так, словно смотрела на далекую
землю; в лице директора школы появилось много бабьего, деревенского, мужские
волевые складки на лбу и переносице разгладились. Она задумчиво глядела на
книгу с закладкой, и Нина Александровна подумала: "Специально готовилась к
разговору... Что бы это могло значить?" А Белобородова негромко сказала:
- Моей Нельке уже двадцать пятый... Знает английский и немецкий,
заканчивает изучение арабского и собирается ехать на практику в Каир...
Замуж выходить пока не хочет! - Белобородова поджала губы.- И у нее,
простите, Нинусь Александровна, такое же всеотрицающее лицо, как у вас, хотя
вам далеко не двадцать пять... Вы слушаете меня, Нина Александровна?
- Конечно!
Однако Нина Александровна прислушивалась не к Белобородовой, а к себе,
чтобы понять, как она ощущает свои тридцать четыре года - есть ли легкость,
умиротворенность, безмятежность и та свобода, на которую намекала очень
пожилая Скрипуля. Кажется, все оставалось на месте - ясная голова, радостное
ощущение здоровья, полное отсутствие тревоги и беспокойства: предстоящий
урок в девятом классе прост и заранее обдуман, отношения с мужем выстроены
умно, письма матери отправлены, долги уплачены, взносы сделаны, холодильник
набит продуктами, Борька сыт, ухожен и одет. А что касается всеотрицающего
выражения лица, то о нем стоило подумать на досуге, так как Белобородова
была не первым человеком, который говорил Нине Александровне об этом.
- Академик Соболев абсолютно прав,- задумчиво сказала Нина