"Виль Липатов. Письма из Тольятти" - читать интересную книгу автора

хвосты...
В нашем пузатом портфеле, набитом до отказа заполненными блокнотами,
философскими и социологическими трактатами, вырезками из газет и журналов,
есть такая вещь, которая не только нас ласково греет, но и подвигает на
бесцеремонную настырность в поисках истины... Это статья заместителя
редактора журнала "Ла ви увриер" - органа Всеобщей конфедерации труда
Франции. Автора зовут Роже Гибертом (Гарбертом), он поочередно побывал в
американском автомобильном городе Лордстауне, где расположены заводы
компании "Дженерал", и в Тольятти, где отлично работает теперь всемирно
известный ВАЗ. Свою статью Роже Гиберт (Гарберт) начинает полемикой с
буржуазной газетой "Фигаро", которая безапелляционно и голословно
утверждает: "Советский рабочий, который занят на сборочном конвейере
самолетов ТУ, не видит преимущественных отличий своей судьбы от судьбы
французского рабочего, который занят на конвейере заводов "Сюд-Авиасьен"...
("Фигаро" от 21 марта 1973 года). Значит, так! Ничем, видите ли, не
отличается, хотя сам Роже Гиберт, изучивший пристально существо вопроса,
справедливо приходит к выводу, что никакой, даже отдаленной параллели меж
Тольятти и Лордстауном провести нельзя, ибо труд на ВАЗе качественно и даже
количественно отличается от американского. Ведь вот что пишет Роже Гиберт,
проливая воду на нашу мельницу:
"Прославление роли важности труда для коллектива вызывает совсем другой
отклик и результат, чем прославление прибыли и ее необходимости..." Это он,
объективный человек, имеющий возможность сопоставлять, сравнивать, проводить
параллели, вызывает у нас энтузиазм астронома, уверенного в существовании
звездного скопления, но еще не нашедшего его... Конечно же, конечно!
Советские социологи давно доказали, что в социалистическом обществе оплата
труда (при всей ее преогромной важности) зачастую решающей роли,
оказывается, в заинтересованности трудом не играет, что из всех преходящих и
непреходящих факторов главным являются интересность, занятость,
престижность - вот оно, наше кровное! - работы.
...И вот мы приходим на ВАЗ рано, словно работаем на конвейере, и вот
сидим на дерматиновом диване за пять-шесть минут до начала первой смены...
Друзья-харьковчане еще не проснулись, по-прежнему похрапывают, Костя и Миша
привычно ссорятся над шахматами, но уже в цехе-гиганте произошли заметные
изменения; зафиксировав их, выколотил о каблук выкуренную трубку Слава
Меньшиков, надела - чуток набекрень и лихо - свою необычную шляпу Галина
Чистова, Папуля прохаживается вдоль конвейера шагом ротного командира,
мастер Юрий Семенович (ему всего двадцать пять, он, как видите, моложе
Папули) шагает с ним рядом, чуточку отставая и как-то забавно кренясь набок.
Мастер и Папуля, как повсеместно выражаются на ВАЗе, "создают
производственную обстановку", то есть проверяют наличие инструмента и
комплектность деталей, из которых предстоит собирать автомобили; лица у них
серьезные, даже суровые, как у хирургов перед сложнейшей операцией.
Пахнет в цехе не то ацетиленом, не то специальной краской; к этому
запаху примешивается специфический вазовский запах, доселе нам неведомый;
сквозь прозрачный синтетический потолок пробивается радужный свет; уже бегут
по "проспектам" и "улицам" цеховой громады автопогрузчики и рабочие
"Жигули", уже на невзрачном перекрестке переругиваются два водителя, один из
которых первым сделал поворот, хотя имел помеху справа; и уже в
абстракционистском разноцветье и сложности конвейера движется,