"Виль Владимирович Липатов. Сказание о директоре Прончатове " - читать интересную книгу автора

Посередь тесного и душного помещения стоял стол, заваленный всяческой
железной рухлядью: гайками, болтами, проволокой, медными обломками,
шестеренками и другими непонятными деталями. Осмотрев все это, Олег Олегович
присел на узенькую кушетку, на которой лежал тощий матрац и еще более тощая
подушка, вынул из своего потрепанного портфеля несколько переплетенных в
дерматин тетрадей и положил их к себе на колени.
- Доклад буду писать! - решительно сообщил он Евг. Кетскому. - Я в
дороге всегда пишу доклады.
Прончатов вынул из портфеля какие-то книжицы, справки и таблицы и через
две-три минуты действительно по голову ушел в работу. Предоставленный самому
себе, Евг. Кетской немножечко посидел в каюте, потом поднялся на палубу.
Здесь Евг. Кетской широко расставил ноги, опять сложил руки на груди и
стал наблюдательно глядеть на берег и реку, накапливая жизненный материал.
Мотор не заводился еще минут двадцать, и за это время Евг. Кетской занес в
блокнот следующие наблюдения: "Чехов прав: некоторые облака похожи на
рояль", "Погрузочный кран напоминает человека с вытянутой рукой". После
этого Евг. Кетской блокнот закрыл, так как в машинном отделении утробно и
шатко заработал мотор. От этого "Волна" затряслась мелкой дрожью, застучала
о причал грязными боками и, наконец, вытрясла на палубу старшину Яна
Падеревского.
- Завелся, зараза! - сказал Падеревский, подходя к штурвалу. - А вы бы
не торчали перед рубкой, товарищ корреспондент. Ни хрена не видать! Эй,
Ванька, отдавай концы!
Фельетонист Евг. Кетской испуганно отскочил от рубки, а из кормовой
каюты вылез молодой, грязный и лохматый матрос, косолапя и почесываясь,
затащил па катер трап, сбросил с кнехта на причале конец и, забравшись
обратно на катер, прошагал на носовую палубу. Здесь, лохматый матрос начал с
нескрываемым презрением наблюдать за тем, как катер отходил от причала.

"Волна" отчаливала на самом деле не очень красиво. Как только Ян
Падеревский дал передний ход, корма вяло развернулась, встала поперек
течения и, так как оно было сильным, описала еще один полукруг. Теперь роль
кормы стал выполнять нос катера, и дело кончилось тем, что "Волна", вместо
того чтобы идти вперед, поплыла по течению. По этой причине на соседнем
катере раздался обидный хохот:
- Бабушку катаете? А может, не опохмелились?
В ответ на эти слова в черных тучах ослепительно сверкнула молния,
подождав две-три томительные секунды, ударил такой силы гром, что "Волна"
похилилась на бок.
- Глазыньки бы мои не смотрели на это дело! - сказал лохматый матрос. -
Вот давай с тобой спориться, товарищ. Унесет нас в старицу али не унесет? По
полбанки давай спориться. Ты хоть пьющий?
Евг. Кетской молчал, с зябкой тревогой наблюдая за тем, как "Волну"
несло по Кети; ее еще раз развернуло, поставило носом к течению и потащило к
старице, так как мотор еле-еле брякал в машинном, а Ян Падеревский напрасно
из стороны в сторону перекатывал штурвал.
- Так давай спориться на полбанки! - закричал матрос радостно. - А ты
хоть плавать-то умеешь?
"Волну" все несло и несло. Падеревский ругался все громче и громче,
лохматый матрос, веселясь, расстегивал уже верхние пуговицы ситцевой рубахи,