"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

уместилось!".
И другой портрет - портрет ужаса: легкий и цепкий главный инквизитор
дон Фернандо Куньо де Гевара. Неосторожная фраза, подозрительный огонек в
чьих-то глазах - и хищной птицей снимется с кресла. Не меч правосудия
вознесет - кривой кинжал убийцы. Взгляд сквозь очки не усомнится и не
поймет, рука не откликнется радостным рукопожатием, ей бы душить. Перед нами
еще и не самый жестокий главный инквизитор - даже "человеколюбивый", Тем
разительнее беспощадное отношение к нему художника. На современной Эль Греко
гравюре испанская инквизиция - это длинный ряд крестов, унизанных горевшими
на кострах людьми. И такую Испанию он знал, боялся, приспосабливался к ней.
Не оттого ли скрытность, любовь к уединению? Трудно выбирал друзей, людей с
"томящимся духом", близких ему по мировоззрению, - таких, как поэт Луис де
Гонгора, прозванный современниками "цветком Испании".
Кисть Эль Греко называли самой легкой. Картины сравнивали с вихрем.
Словно кто-то проносился внутри картин с факелом в руках. Мчащийся свет, как
вспышки молний. Был случай: молния ударила в здание мастерской и не
причинила вреда. Поэт Парависино, свидетель этого события, сочинил сонет:
Юпитер усмотрел в Эль Греко соперника, рассердился, но молния, ослепленная
чудесными красками, отступила.
Кисть легкая, а труд каторжный: преждевременно состарившийся художник
бродил по мастерской, тяжело опираясь на палку.
Мы не знаем, как он выглядел. Автопортреты его находят в облике святого
Луки: с кистью в руке, мягко задумавшегося, рассудительно-отрешенного; в
"Погребении графа Оргаса" - с настойчивой уверенностью в лице; в "Портрете
рыцаря с рукой на груди"... Портрет темен по колориту. Лишь лицо и рука
светятся в обрамлении застывшей пены жемчужных брызг жабо. Задумчивое лицо
философа; возвышенное лицо благородного рыцаря, человека, ступившего на путь
чести и доблести. Рука клятвенно прижата к груди - обещание верности долгу,
совести, таланту. Портрет не молчит, ведет разговор. Философ ищет
собеседника. Рыцарь поражает силой спокойствия духа. Спокойствия, которого
всегда не хватало Эль Греко. Но, может быть, таким он был, когда только
приехал с Крита в Толедо и еще не стал "божественным Греком", который, по
признанию его современников, "в своих произведениях искусства превосходит
реальность".
И вот еще так называемый "Автопортрет". Помня о критическом складе ума
художника, его насмешливости и остроумии, нетрудно предположить: а что, если
блестящий портрет старости - самоирония? Заполонил Толедо картинами, проник
в святая святых цвета - и сидит в запущенном доме перед жаровней
беспомощный, невеселый, старый, почти нищий, а все еще жадно
любопытствующий.
В Толедо художник жил до конца своих дней и достиг славы. Поэт сказал
так: "Крит дал Греко жизнь, а Толедо кисть".


СЛЕДУЯ СВОЕМУ ГЕНИЮ

...Микеланджело Караваджо... почувствовав себя новатором в своих
методах, отдал все, что приобрел, художникам, писавшим фрески, а сам,
побуждаемый своим гением, принялся рисовать с природы.
Антонио Паломино