"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

- Давай, давай, Семен Василич! - шепнул пересохшими губами Устин
Шемяка. - Чего зазря-то стоять?
Скоро они уже поднимались на высокое крыльцо. Крыльцо и сени были
совсем глухие, толстостенные, здесь было так глухо и темно, что
приходилось чиркать спичку, искать друг друга в темноте растопыренными
руками.
- Осторожней, народ, осторожней!
Посередке высокой горницы стоял чудовищно громадный кедровый стол,
обставленный полдюжиной титанических табуреток, слева высился самодельный
посудный шкаф с маленькими окошечками на створках, похожими на глазки в
тюремной двери, три стены опоясывали кедровые скамейки
двадцатисантиметровой толщины. В горнице было еще глуше, чем в сенях,
тишина здесь звенела и обволакивала паутиной мертвого безмолвия, возникало
чувство, словно человек спустился в глубокий колодец.
И таким же приглушенным, подземельным был человек, сидящий за столом.
У него была толстая, тяжелая голова, глаза за увеличивающими стеклами
очков были велики и тоже толсты. Негромко ответив на приветствие нежданных
гостей, Прохор Медведев отложил в сторону газету, сняв очки, помассировал
пальцами веки.
- Теперь вы сделайте так, граждане, - подумав, сказал он. - Потрите
ноги об тряпку да садитесь-ка на лавку, чтобы я вас всех мог видеть. А ты,
Семен Василич, садись подле меня... Вы садись, садись на лавку, пьяный
народ! Бог стоячего человека только в церкви любит...
Рамщик Медведев внимательно оглядел гостей большими дальнозоркими
глазами, поразмыслив, свернул газету на восемь долек, прогладил ее по
сгибам и положил по левую руку от себя, так как очки лежали на правой
стороне. После этого он с легкой улыбкой постучал ногтями по глухой
кедровой столешнице, еще раз поразмыслив, задумчиво сказал:
- Я тебе завсегда рад, Семен Василич. Ты у меня - желанный гость. Вот
и садись на хорошее место, займай стул по чину, а остальной народ пусть на
лавочке обретается... Вот такое дело, граждане-товарищи! Я тебе, Семен
Василич, еще больше скажу... На улке дожж, грязь, молонья, ты ко мне иди!
Обишко все вкруг себе облила, рыбешки нет, зверь в далечину подался - ты
ко мне иди! Шпалозавод сгорел, в народишке мор, война поближе - ты ко мне
иди!..
В глухой, темной комнате, на фоне титанической мебели стояли на
тонких ножках дорогой радиоприемник "Рига" и лучший из лучших телевизор
"Темп-6"; оба агрегата были прикрыты тонкими кружевными салфетками, на
салфетках стояли вазы со свежими цветами, а прямо перед глазами рамщика
Медведева, между очками и газетой, проливал тихую музыку "Маяка"
транзисторный радиоприемник "Спидола", протертый до блеска фланелевой
тряпочкой, которая лежала за радиоприемником и для удобства пользования,
чтобы не махрилась, была обшита темной каймой.
- Ты завсегда ко мне заходи, Семен Василич, - задумчиво продолжал
рамщик, прислушиваясь к сладкой музыке из транзистора. - Я тебя водочкой
завсегда угощу, хороший ты человек, но пошто, спрошу тебя, должон я вот
этих нахлебников поить на свои кровные?.. Вот ты мне на это ответь, мил
друг Семен Василич!
Произнося эти медленные, задумчивые слова, рамщик Медведев поднялся с
места, выпрямился, и сделалось видно, как он до смешного непропорционален: