"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

смотрели на Цыпыловых. У Витьки Малых было точно такое лицо, с каким
глядел он на чаек и белый пароход, когда говорил протяжное:
"Поле-е-ете-ли!", "Поплы-ы-ли!" И когда Цыпыловы проехали мимо тальников,
Витька протянул:
- Поеха-а-а-ли-и-иии!
Тупо и бессмысленно, потеряв собственное выражение лица, глядел на
велосипедистов Устин Шемяка. Он видел, что Цыпыловы появились из белого и
зеленого, чувствовал, что кружение спиц ослепляет, но реального объяснения
происходящему дать не мог, так как понятия "отдыхают", "катаются",
"развлекаются" были для него такими же туманными, как слово "гемоглобин" в
справке, которую он недавно принес с медицинской комиссии. И по мере того
как велосипедисты приближались, на лице Устина Шемяки окончательно
затвердевала одна мысль, одно выражение.
- У Цыпылова в кране четверть спирта, - сказал Устин, когда
велосипедисты проехали. - Чего-то там промывать... Второй год стоит
нетронутая!
И в этом для него излилось все то яркое, праздничное, счастливое и
свободное, что катилось по травушке-муравушке десятью слепящими солнцами.
Волновался, нервничал, полыхал болезненным румянцем Ванечка Юдин -
невольно для себя ссутуливался, втягивал голову в плечи, светлые глаза
Ванечки стекленели, проникались бутылочным цветом, приобретали неживой
блеск, словно он засыпал с открытыми ресницами. Когда Цыпыловы проезжали
мимо тальников, рука Ванечки сделала в пустоте резкое хватательное
движение, но тут же обвисла.
Семену Баландину казалось, что он едет на новеньком бесшумном
велосипеде... У него были длинные загорелые ноги, обутые в кеды, плечи
мягко обнимала тенниска, позади ехала женщина, пахнущая солнцем; пальцами
ног он давил на тугие и сладостные педали, на руле велосипеда сам собой
дребезжал звонок.
Потом Семен Баландин увидел себя сидящим в низком и удобном кресле с
газетой в руках. Читать газету!.. Медленно развернуть шелестящие страницы,
вдохнуть запах типографской краски! Газету можно свернуть пополам, можно
сделать из нее узкую полоску, можно положить перед собой на стол... Едут
куда-то премьер-министры; нападающие, обыграв защитников, забивают гол;
через подмосковное шоссе переходит дикий лось... Семен Баландин крепко
зажмурился, опустив голову, старался прогнать видение белого газетного
листа, ощущение прохладности от бумаги...
Когда Цыпыловы проехали - перестало веять теплом от кружения
велосипедных спиц, - Баландин встряхнул головой, открыл глаза.
- Пошли к Медведеву! - сказал он. - Скорее пошли к Медведеву!


Дом рамщика шпалозавода Медведева походил на скворечник. Был он
высоким и узким, удлиняя строение, на крыше торчали две антенны, окна были
маленькими, подслеповатыми, словно хозяин не любил яркого света; огорода
при доме не имелось, и на том месте, где он должен быть, паслась комолая
корова с громким боталом на шее. Жилище рамщика располагалось несколько в
стороне от улицы, видимо, нарочно было повернуто окнами на несуществующий
огород, и по этой причине дом стоял как бы отдельно от деревни, но вместе
с тем возвышался над другими домами своей колокольной высотой.