"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

тонкой материи, связанной не столько с фактами, сколько с чувствами и
настроениями, психологическими оттенками, овевающими всю историю; именно в
этих владениях система организации повествовательного материала по принципу
сообщающихся сосудов - если, разумеется, система хорошо отлажена - достигает
наибольшего эффекта, как, например, в упомянутой главе из "Госпожи Бовари".
Все описание выставки от начала до конца пронизано жестоким сарказмом -
Флобер порой даже чересчур безжалостно выпячивает человеческую тупость,
которая словно завораживает его. Апогея эта тема достигает в сцене, где
старушку Катрин Леру за пятидесятичетырехлетнюю службу на одной и той же
ферме наградили серебряной медалью и деньгами, но она объявила, что всю
сумму отдаст священнику, чтобы он за нее молился. Бедные фермеры кажутся
вульгарными и бесцветными, они целиком поглощены повседневными трудами,
лишающими их воображения и духовной восприимчивости, но куда хуже выглядят
представители местных властей - ничтожные болтуны, распоряжающиеся на
празднике. Главные их черты - ханжество и двоедушие, о чем свидетельствуют
пустые и стереотипные фразы, которыми пересыпана речь советника Льевена.
Однако картина будет выглядеть безнадежно и беспросветно мрачной, выходящей
за границы правдоподобия (иначе говоря, лишенной всякой достоверности) лишь
в том случае, если мы начнем анализировать ее, оторвав от сцены соблазнения,
а ведь обе они в романе неразрывно срощены. Эффект от язвительного сарказма
значительно снижается на таком фоне, то есть любовное свидание - своего рода
клапан, помогающий снизить давление едкой насмешки. Сцена соблазнения вносит
оттенок сентиментальности, некоторой даже возвышенности - и в итоге
получается хитроумный контрапункт, укрепляющий достоверность повествования.
Но и светлая игровая сторона сельского праздника, и даже карикатурность его
изображения в свою очередь тоже сглаживают излишнюю сентиментальность - и,
главное, словесную высокопарность - любовного объяснения. Без присутствия
мощного "реалистического фактора" - крестьян с их коровами и свиньями,
расположившихся внизу, под балконом, - диалог, пересыпанный штампами и
общими местами из романтического лексикона, тоже выглядел бы
неправдоподобным. Благодаря системе сообщающихся сосудов, сплавившей их
воедино, сглаживаются острые углы и все, что могло бы нанести урон
убедительности каждого из эпизодов, а повествовательное целое обогащается за
счет соединения разнородных элементов.
Однако внутри целого, построенного с использованием приема сообщающихся
сосудов, можно обнаружить еще один, едва заметный контрапункт - уже чисто
риторического плана: это речь, которую произносит внизу, под балконом,
председатель жюри г-н Дерозере, и романтические признания, которые
соблазнитель нашептывает на ушко Эмме. Повествователь переплетает их и
успешно достигает поставленной цели: в каждой речи высвечиваются
нагромождения штампов - политического либо романтического характера, - и
пафос каждой снижается за счет добавления иронической перспективы, без
которой, кстати, автору не удалось бы достичь правдоподобия. Таким образом,
мы можем утверждать, что в "сельской выставке" Флобер использует прием
сообщающихся сосудов, но при этом в "главные сосуды" помещены другие,
поменьше, которые на свой манер воспроизводят основополагающую структуру
главы.
А вот теперь и в самом деле пришла пора дать определение приему
сообщающихся сосудов. Это два или три эпизода, действие которых происходит в
разном времени, в разных местах или на разных уровнях реальности, но волей