"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

реального мира (что следует считать непременным условием для всякого
вымысла, если он стремится обрести независимое существование).
Пожалуй, тут будет уместно пояснить мою мысль на примере. Вы читали
великолепный рассказ Амброза Бирса "Случай на мосту через Совиный ручей"?
Дело происходит во время Гражданской войны. Состоятельного
плантатора-южанина Пэйтона Фаркера, попытавшегося уничтожить железнодорожный
мост, вот-вот казнят на том же самом мосту. Рассказ начинается с того, что
бедняге на шею накидывают веревку, а вокруг стоят солдаты федеральной армии.
Капитан дает сигнал, но тут веревка обрывается, и смертник падает в реку. Он
вплавь добирается до противоположного берега - целым и невредимым, хотя по
нему стреляют и с моста, и с берега. Всезнающий повествователь ведет рассказ
так, что его позиция весьма напоминает поток сознания Пэйтона Фаркера,
которого вскоре мы видим бегущим в сторону леса. За это время в памяти героя
проносятся эпизоды из прошлой жизни. Наконец он выбирается на дорогу,
которая приведет его к дому, где героя ждет любимая жена и где, как он
уверен, жизнь его будет вне опасности. Рассказ держит нас в напряжении - мы
сопереживаем герою. Дом совсем рядом, он уже виден, беглец успевает войти в
калитку и поймать взглядом силуэт жены. Но в миг, когда он кидается к ней,
раскрыв объятия, петля на его шее затягивается - та самая веревка, которую
накинули в начале рассказа, то есть всего пару секунд назад. Остальные
события вместились в кратчайший отрезок времени - это была лишь мгновенная
вспышка фантазии, которую повествование растянуло, сотворив ответвление,
самостоятельное, созданное из слов и отличное от реального времени (ему
соответствовала едва ли не секунда объективного времени в действии
рассказа). Разве этот пример не показывает, каким образом художественный
вымысел строит собственное время, опираясь на время психологическое?
Еще одна вариация на ту же тему - знаменитый рассказ Борхеса "Тайное
чудо", где в момент казни чешского писателя и поэта Яромира Хладика Бог
дарит ему год жизни, чтобы тот завершил - мысленно - драму в стихах "Враги",
которую всю жизнь мечтал написать. И целый год, за который Хладик
успевает-таки закончить вожделенное произведение, протекает между приказом
"Пли!", отданным командиром отряда, и тем мгновением, когда пули прошивают
тело несчастного, - то есть всего за долю секунды, за бесконечно малый
отрезок времени. Каждый художественный текст (и в первую очередь текст
талантливый) располагает своим временем, своей временной системой,
подходящей исключительно для него и отличной от реального времени, в котором
живем мы, читатели.
Попробуем уточнить особые свойства романного времени. Первым шагом, как
и в разговоре о пространстве, будет ответ на вопрос, какова в данном
конкретном романе временная точка зрения, которую ни в коем случае не
следует путать с пространственной, хотя обе они бывают теснейшим образом
связаны.
И раз уж нельзя обойтись без определений (уверен, Вас они раздражают не
меньше, чем меня, потому что непредсказуемый мир литературы плохо им
поддается), рискну предложить следующее: временная точка зрения - это
отношение, установленное в каждом романе между временем рассказчика и
временем событий или истории, которая там рассказывается. Как и в случае
пространственной позиции, писатель располагает всего тремя возможностями
(хотя каждый раз вариантов перед ним открывается сколько угодно), и они во
многом зависят от глагольного времени, которым пользуется повествователь: