"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

переступает порог вечности с теми же канделябрами в руках; и вторая -
история рассказчика, чьи риторические пируэты, восклицания, суждения,
размышления, парадоксы и проповеди образуют интеллектуальный контекст,
философско-морально-идеологический фон повествования.
Думаю, в подражание неукротимому и своевольному рассказчику из
"Отверженных", мы могли бы на этом месте прерваться и подвести итог
сказанному - о рассказчике, о пространственной точке зрения и романном
пространстве. На мой взгляд, отступление будет здесь весьма кстати, ведь
если что-то останется непонятным, то и дальнейшие рассуждения - в ответ на
Ваше заинтересованное внимание, Ваши комментарии и вопросы (уж коли я завел
разговор на столь волнующую меня тему, как романная форма, вряд ли кому
удастся меня обуздать) - покажутся Вам туманными и неудобоваримыми.
Чтобы записать на бумаге некую историю, любой романист придумывает
рассказчика - это либо alter ego автора, либо всемогущий и вездесущий
демиург, то есть воплощение вымысла как такового, потому что и сам он,
подобно другим персонажам, которых рассказывает, создан из слов и живет ради
романа и благодаря роману. Этот персонаж, то есть рассказчик, может
находиться внутри истории либо вне ее, хотя порой его позиция кажется нам
неопределенной, - главное, от какого лица ведется повествование (от первого,
третьего или второго). Выбор лица имеет важнейшее значение, ведь в
зависимости от положения повествователя относительно романных событий будут
меняться дистанция и степень его осведомленности. Очевидно, что
повествователь-персонаж не может знать - а значит, описать, рассказать -
больше, чем доступно ему по логике правдоподобия, в то время как вездесущему
и всезнающему демиургу известно все и он легко попадает в любое место
описываемого мира. Выбрать тот или иной тип повествователя значит выбрать
соответствующие правила игры, которым повествователь обязан подчиняться и
которые, даже если их не соблюдать, все равно окажут воздействие на роман -
но в последнем случае уже разрушительное, а подчас и убийственное с точки
зрения романной убедительности и достоверности. И от того, как именно
выполняются правила, диктуемые избранной пространственной точкой зрения,
зависит, насколько убедительным и достоверным покажется нам роман, насколько
он будет проникнут той "правдой", которую несут в себе великие обманы - то
есть хорошие романы.
Чрезвычайно важно подчеркнуть следующее: автор, создавая рассказчика,
пользуется полной свободой. Что это значит? Различие между тремя типами
рассказчика - то есть разные отношения между отведенным им местом в
пространстве и романными событиями - ни в коей мере не подразумевает, что
пространственной позицией исчерпываются их свойства и определяется личность.
Ни в коем случае! Мы уже видели на ряде примеров, насколько непохожими
бывают повествователи-демиурги (вспомним романы Флобера или Виктора Гюго).
Что уж говорить о рассказчиках-персонажах, чьи характеры могут варьироваться
до бесконечности - точно так же, как и у обычных героев художественного
произведения.
Но есть еще одна вещь, о которой, пожалуй, мне следовало бы упомянуть в
самом начале нашего разговора, чего я решил не делать в угоду стройности
объяснения, хотя, уверен, то, что я теперь имею в виду, Вы и сами либо
знали, либо обнаружили, читая мое письмо, потому что это становится
очевидным из приведенных выше примеров. Дело вот в чем: только в редких,
почти исключительных случаях роман имеет одного рассказчика. Обычно их