"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

читателю). Автор строго выдерживает такую перспективу на протяжении всего
романа - вплоть до финального эпизода. До тех пор пространственная точка
зрения безупречно логична: Измаил рассказывает только то, что знает, то есть
то, что может знать из личного опыта персонаж, участвующий в событиях, и
такая последовательность усиливает убедительную силу романа. Но в финале,
как вы наверняка помните, случается ужасное побоище, и морское чудовище
сводит счеты с капитаном Ахавом, а заодно и со всеми матросами, бывшими на
борту "Пекода". Правдоподобие и внутренняя логика требовали, чтобы Измаил
утонул вместе с товарищами. Но ведь погибший не может рассказывать ничего,
никакой истории! Чтобы избежать такой нелепицы и не превращать "Моби Дика" в
фантастический роман, где повествователь обращается к нам из загробного
мира, Мелвилл устраивает так, что Измаил чудом спасается, о чем мы узнаем из
послесловия. Но это Послесловие "написано" уже не самим Измаилом, а
вездесущим рассказчиком, исключенным из романных событий. На последних
страницах "Моби Дика" происходит скачок, резкое изменение пространственной
перспективы - от рассказчика-персонажа, помещенного в пространство истории,
к всемогущему рассказчику, который находится за его пределами, в
пространстве гораздо более широком, чем первое (ведь из него он может
созерцать и описывать события, составляющие сюжет романа).
Надо ли теперь говорить о том, о чем Вы и так уже успели догадаться:
подобные перемещения рассказчика не редкость. Скорее можно считать обычным
делом, когда роман рассказывается (хотя мы не всегда это сразу замечаем) не
одним, а двумя или даже несколькими рассказчиками, которые сменяют друг
друга, словно в эстафетном беге.
Самый яркий из пришедших мне в голову примеров подобной смены
рассказчика - а значит, и пространственной точки зрения - это "Когда я
умирала". В романе Фолкнера семейство Бандренов едет по легендарным южным
землям, чтобы похоронить мать, Адди Бандрен, которая пожелала, чтобы ее
кости покоились в городе, где она родилась. Описание путешествия имеет
библейские и эпические черты. Под нещадным солнцем Deep South[5] тело Адди
начинает разлагаться, но ее родные упорно продолжают путь - с фанатичным
упрямством, нередко свойственным героям Фолкнера. А помните, как рассказана
эта история, вернее, кто ее рассказывает? Рассказчиков много - это все члены
семейства Бандренов попеременно (и не только они). История пропущена сквозь
сознание каждого из них, так что перспектива оказывается блуждающей и
переменчивой. В каждом случае рассказчик - персонаж, участвующий в событиях,
включенный в историю. То есть в этом смысле пространственная точка зрения, в
сущности, остается однотипной - правда, то и дело меняется личность
рассказчика; иначе говоря, скачки здесь не такие, как в "Моби Дике" или "Дон
Кихоте", когда рассказчик находится то в одном пространстве, то в другом;
нет, здесь он не нарушает изначально очерченных ему границ, но роль
рассказчика переходит от персонажа к персонажу.
В случае, когда такие перемены оправданны - то есть усиливают
внутреннее напряжение и расширяют духовный простор романа, придают ему
большую жизненность, - они, надо подчеркнуть, незаметны для читателей, с
любопытством следящих за ходом действия. Но если нужного эффекта достичь не
удается, итог бывает плачевным: технические приемы бросаются в глаза и
потому кажутся вымученными и случайными - их хочется сравнить со
смирительной рубашкой, лишающей героев возможности вести себя естественно и
правдоподобно. Конечно же ничего такого не скажешь ни о "Дон Кихоте", ни о