"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

Дорогой друг!

Стиль - главная, но не единственная составляющая романной формы. Романы
сотканы из слов, поэтому от того, каким образом писатель выбирает и
выстраивает слова, зависит многое, в том числе будут ли его истории
убедительны. Так вот, романный язык неотделим от содержания, от темы,
воплощенной в словах, и единственный способ определить, удалось писателю
реализовать замысел или нет, это проверить, способен ли вымысел жить
обособленно, независимо от творца и реальной реальности и видит ли в нем
читатель самобытную реальность.
Иначе говоря, манеру письма можно считать эффективной или никуда не
годной, удачной или губительной в зависимости от того, как она работает на
авторский замысел. Пожалуй, прежде чем начать перечисление определений и
характеристик стиля, надо отказаться от понятия правильности. Не имеет
никакого значения, правилен стиль или нет, важно, чтобы он функционировал,
выполнял свою задачу - вдохнул иллюзию жизни, или правды, в рассказываемые
истории. Можно назвать авторов, которые писали или пишут, следуя всем
правилам, грамматическим и стилистическим канонам своей эпохи, - это
Сервантес, Стендаль, Диккенс, Гарсиа Маркес, но есть, и другие, не менее
великие - они ломают каноны, совершая всякого рода преступления против
грамматики, а стиль их грешит постоянными отступлениями от нормы,
неправильностями - с академической, конечно, точки зрения, - что не помешало
им быть хорошими, и даже великолепными, романистами, - это Бальзак, Джойс,
Пио Бароха, Селин, Кортасар, Лесама Лима. Отличным прозаиком был, например,
Асорин, но скучнейшим романистом, и он, кстати, сказал в одном из своих эссе
о Мадриде: "Литератор пишет прозу, правильную прозу, традиционную, но эта
проза ничего не стоит, если в нее не вкраплены блестки юмора, удачные
выдумки, ирония, злость или сарказм"[2]. Верное замечание: сама по себе
стилистическая правильность отнюдь не гарантирует художественной удачи.
Итак, от чего же зависит эффективность романного письма? От двух вещей:
от внутренней целостности и безусловной обязательности, или неизбежности,
стиля. История, рассказанная в романе, может быть бессвязной, но вот язык,
который дает ей жизнь, должен быть связным, чтобы бессвязность истории
выглядела по-настоящему естественной, подлинной и живой. Хорошим примером
здесь послужит монолог Молли Блум, завершающий "Улисса" Джойса, - хаотичный
поток воспоминаний, впечатлений, размышлений, ощущений, чья заражающая сила
коренится во внешне бессвязном и спотыкающемся языке, где под неуклюжестью и
беспорядочностью верхнего слоя таится точнейшая спайка всех частей, то есть
структура, подчиненная оригинальной модели - или системе - норм и принципов,
от которой монолог ни на шаг не отступает. Можно ли назвать это точным
описанием потока сознания? Нет. Это литературное изобретение, дающее столь
мощный эффект убедительности, что нам кажется, будто писатель воссоздает
блуждание мыслей Молли, хотя на самом деле он все просто выдумывает.
Хулио Кортасар в последние годы жизни любил похвастаться, что "пишет
все хуже и хуже". Что он имел в виду? То, что, стремясь точнее воплотить
замысел своих романов или рассказов, он чувствовал потребность находить
такие выразительные средства, которые с каждым разом все меньше подчинялись
канонам; он раскрепощал язык и старался привить ему необычные ритмы, модели,
словарь, всякого рода неправильности - чтобы в результате стиль максимально