"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

оно случается, потому они и плохие, - а в хороших романах то, о чем
рассказывается, и способ ведения рассказа составляют нерушимое целое. Хороши
же такие романы потому, что благодаря удачной форме они обрели неотразимую
силу убеждения.
Если бы Вам, до того как Вы прочли "Превращение", кто-нибудь сообщил,
что Речь там идет о скромном служащем, который превращается в мерзкое
насекомое, Вы бы, скорее всего, сказали, зевнув, что ни за что на свете не
станете читать подобную чушь. Но Вы читаете историю, с волшебным мастерством
написанную Кафкой, и слепо "верите" в ужасные приключения Грегора Замзы: то
есть отождествляете себя с ним, страдаете вместе с ним и чувствуете, как Вас
душат та же тоска, то же отчаяние, которые губят несчастного героя, хотя
после его смерти восстанавливается обычная жизнь, и ход ее лишь на время был
нарушен фантастическими событиями. Вы поверили в историю Грегора Замзы
потому, что Кафке удалось найти особую манеру - особые слова, умолчания,
признания, детали, последовательность изложения событий и структуру
повествования, - которая подчиняет себе читателя и сокрушает любые сомнения
в правдивости истории.
Чтобы сделать роман убедительным, надо, рассказывая историю,
максимально использовать реальные события и факты, подспудно составляющие
суть фабулы и стержень образа героев, и создать у читателя иллюзию
независимости текста от реального мира, в котором он, читатель, находится.
Роман тем убедительней, чем кажется нам автономней и самостоятельней, когда
все, там происходящее, дает ощущение полного и безотказного подчинения
внутренним механизмам произведения, а не видится чем-то случайным и
сотворенным по чужой указке. Если роман создает у нас впечатление
самодостаточности, независимости от реальной реальности, словно в нем самом
есть все необходимое для существования, значит, это произведение достигло
высшей степени убедительности. Значит, роман подчинил себе читателей и
заставил их поверить в рассказанное, хотя хорошие - великие - романы не
столько рассказывают нам истории, сколько заставляют прожить их, принять в
них участие.
Вы, разумеется, знакомы со знаменитой теорией Бертольта Брехта -
теорией остранения. По его мнению, для того чтобы эпические и дидактические
пьесы, которые он писал, достигали нужной цели, необходимо в сценических
постановках использовать технику - это касается как движений актеров, манеры
произносить текст, так и декораций, - которая разрушала бы "иллюзию" и
постоянно напоминала зрителю, что происходящее на сцене - отнюдь не сама
жизнь, а театр, спектакль, обман; и тем не менее из всего этого зритель
должен извлечь некие уроки - они помогут совершить поступки, способные
изменить жизнь. Не знаю, как вы относитесь к Брехту. Я считаю его великим
писателем, и хотя театру Брехта часто шло во вред чрезмерное увлечение
идеологией и пропагандой, это замечательный театр, и он, к счастью, гораздо
более убедителен, чем брехтовская теория остранения.
Роман в своем стремлении к убедительности преследует прямо
противоположную цель: сократить расстояние, разделяющее вымысел и
реальность, и даже уничтожить границу между ними, заставив читателя
переживать ложь и выдумку так, словно это самая что ни на есть истинная и
вечная правда, а в вымысле видеть самое что ни на есть исчерпывающее и
верное описание действительности. Великие романы - это по сути грандиозный
обман: они хотят убедить нас в том, что мир таков, каким они его рисуют,