"Марио Варгас Льоса. Похождения скверной девчонки" - читать интересную книгу автора

сенсационную новость - в мельчайших подробностях, щедро приукрашивая свой
рассказ, при этом глаза у нее делались круглыми-круглыми - и от любопытства,
и от ужаса, и от счастья! Какую же злую радость - вот она, месть, вот
расплата! - довелось испытать всем местным девчонкам, которые жутко
завидовали чилийкам, явившимся в Мирафлорес, чтобы устроить настоящую
революцию в поведении здешних детей, в то самое лето ставших подростками!
Я последним узнал невероятную правду - уже после того, как Лили и Люси
таинственным образом исчезли, не простившись ни с Мариросой, ни с другими, -
"закусив удила своего позора", сказала бы моя тетка Альберта, - и когда
свистящий шепот растекся по танцевальной площадке, взбудоражив сотню девочек
и мальчиков, которые вдруг забыли про оркестр, про ухаживания и шушукались,
без устали смакуя происшествие, изумлялись, волновались, делали большие
глаза, а в них пылала злоба: "Ты уже знаешь? Ты слышал? Тебе сказали? Ну и
как тебе это нравится? Кто бы мог подумать! Кто бы мог такое вообразить!" -
"Они никакие не чилийки! И никогда ими не были! Сплошные враки! А про Чили
ничего даже не знают! Все насочиняли! Все выдумали! А тетя Мариросы вывела
их на чистую воду! Настоящие проходимки, да, проходимки!"
Оказывается, они на самом деле были перуанками, вот и все. Бедные!
Бедные! Тетя Адриана, только что приехавшая из Сантьяго, видно, страшно
удивилась, услышав, с каким акцентом они говорят, нас-то он мог обмануть, а
вот ей сразу стало ясно, что тут какая-то интрига. Можно только
догадываться, как чувствовали себя чилийки, когда тетя толстухи Мариросы
углядела подвох и принялась расспрашивать про их семью, якобы жившую в
Сантьяго, про район, где они якобы обитали в Сантьяго, про школу, которую
они якобы посещали в Сантьяго, про чилийских родственников и знакомых. Надо
думать, Лили и Люси пришлось испить самую горькую чашу за всю их короткую
жизнь, а уж тетя Адриана всласть над ними поглумилась, прежде чем отпустила
от себя - в самом жалком душевном и физическом состоянии, - и тогда она
объявила своим родственникам и друзьям - и, конечно, ошарашенной Мариросе:
"Никакие они не чилийки! Эти девочки никогда в жизни не бывали в Сантьяго,
они такие же чилийки, как я папуаска!"
Тогда-то, в последний день лета 1950 года, когда и мне тоже только что
стукнуло пятнадцать, началась для меня настоящая жизнь, жизнь, в которой
перестаешь принимать за реальность воздушные замки, миражи и сказки.
Подлинную историю фальшивых чилиек я так никогда и не узнал, да и
никто, кроме них самих, ведать не ведал, что за этим кроется. Зато я
наслушался всяких домыслов, сплетен, фантазий и наветов, которые продолжали
шлейфом тянуться за ними, когда их самих уже и след простыл. Вернее, сестер
сразу перестали приглашать на праздники и посиделки, на чаепития и местные
вечеринки. Злые языки утверждали, будто, хотя приличные девочки из
Баррио-Алегре и Мирафлореса перестали водить с ними дружбу и даже
отворачивались, завидев на улице, мальчики, подростки и взрослые мужчины,
наоборот, искали с ними встречи - правда, тайком, как ищут встречи с
девицами сомнительного поведения. А кем же еще, скажите на милость, были
Лили и Люси, если не такими девицами? Переехали сюда из какого-то другого
района, может, из Бреньи или Порвенира, и, чтобы скрыть, откуда они родом,
стали выдавать себя за иностранок, дабы проскользнуть в хорошие дома,
втереться в доверие к приличным людям, обитающим в Мирафлоресе. Понятно, что
ребята сразу начали к ним клеиться - просто чилийки многое им позволяли, что
только одни оторвы и могут позволить.