"Марио Варгас Льоса. Похождения скверной девчонки" - читать интересную книгу автора

вкусными, - добавил он.
И тут я не сдержался и выпалил, что он делает непростительную глупость.
Он собрался в Перу? Ну и какой от этого будет прок для революции, для МИРа,
для его товарищей? Он ведь не хуже меня понимает, во всяком случае, не может
не понимать... Даже здесь, в Сен-Жермен, пройдя квартал, он из-за своей
полноты начинает задыхаться, а в Андах?.. Он будет мешать, да, именно что
мешать, партизанам, станет для них тяжкой обузой, и, разумеется, по той же
причине солдаты пристрелят его первым, как только вспыхнет восстание.
- Что ты делаешь? Ты готов погубить себя из-за глупых сплетен, из-за
того, что кучка бездельников, окопавшихся в Париже, называет тебя
оппортунистом? Подумай хорошенько, Толстый, не будь идиотом!
- Мне нет никакого дела до того, что болтают здешние перуанцы. Речь не
о них, речь обо мне самом. Это вопрос принципа. Мой долг быть там.
И он опять постарался обернуть все в шутку: мол, несмотря на свои сто
двадцать кило, он успешно сдал все нормативы во время военных тренировок и к
тому же показал отличные результаты по стрельбе. Его решение поехать в Перу
стоило ему серьезных разговоров с Луисом де ла Пуэнте и руководством МИРа.
Все хотят, чтобы он оставался в Европе и занимался связями с братскими
организациями и правительствами, но он своего добился, он ведь как осел,
если упрется, ничем не сдвинешь Спорить с ним было бесполезно, и мне стало
ясно, что мой лучший парижский друг решил, если называть вещи своими
именами, свести счеты с жизнью. Я лишь спросил, означает ли его отъезд, что
восстание начнется со дня на день?
У них имелось три лагеря, разбитых в сьерре: один в департаменте Куско,
второй в Пьюре, а третий в Центральном районе, на восточном склоне
Кордильеры, в Хунине. Еще он добавил, что, вопреки моим прогнозам, большая
часть тех, кто прошел обучение на Кубе, вернулась в Перу - они уже
переправлены в Анды. Дезертиры составили меньше десяти процентов. С
энтузиазмом, порой переходящим в эйфорию, он принялся рассказывать, что
операция по переброске на родину обученных партизан прошла успешно. И он
счастлив, потому что сам лично этим руководил. Возвращались по одному-два
человека, сложными маршрутами, так что некоторым, чтобы замести следы,
пришлось обогнуть весь земной шар. Никого не задержали. В Перу Лобатон и де
ла Пуэнте с товарищами организовали городские вспомогательные сети,
подготовили санитарные бригады, установили в лагерях радиостанции, а также
устроили тайные склады боеприпасов и взрывчатых веществ. Связи с
крестьянскими синдикатами, особенно в Куско, работают безупречно, и крепнет
надежда, что, как только вспыхнет восстание, многие местные жители
присоединятся к повстанцам. Он говорил весело, убежденно, веско,
восторженно. А я не мог скрыть печали.
- Ладно, я ведь вижу, что ты во все это мало веришь, Фома неверный, -
пробурчал он под конец.
- Клянусь, что больше всего на свете я хотел бы поверить тебе, Пауль. И
почувствовать такой же азарт.
Он кивнул, глядя на меня с обычной своей сердечной улыбкой, сиявшей на
лице, похожем на полную луну.
- Ну а ты? - спросил он, тронув меня за руку. - Как дела у тебя?
- У меня? Да никак, - ответил я. - Продолжаю работать переводчиком при
ЮНЕСКО, здесь, в Париже. Ты, впрочем, это отлично знаешь...
Он чуть помялся, опасаясь, как бы слова, готовые вот-вот сорваться у