"Марио Варгас Льоса. Похождения скверной девчонки" - читать интересную книгу автора

поподробнее расспросить Пауля про товарища Арлетту.
- Понимаешь, раз она живет с команданте, у нее ни в чем нет нужды, так
я полагаю, - попытался увильнуть от разговора Пауль. - Ты это хочешь знать?
Или хочешь услышать, похорошела она или нет? Да вроде такая же, как была.
Конечно, подзагорела под карибским солнцем. Если ты помнишь, я и раньше не
находил в ней ничего особенного. Ладно, не переживай ты так, не стоит она
того, старик.
Сколько раз за дни, недели и месяцы, пролетевшие после нашей с Паулем
встречи, я пытался вообразить себе Арлетту в роли любовницы команданте
Чакона: как она разгуливает в форме защитного цвета, с пистолетом на боку, в
синем берете, в высоких ботинках. И ведь наверняка во время больших
революционных парадов и демонстраций бывает в обществе Фиделя и Рауля
Кастро, а по выходным участвует в уборке сахарного тростника. Я воображал,
как по ее лицу ручьями стекает пот, пока маленькие руки с изящными
пальчиками стараются сладить с мачете. Возможно, она уже и говорить стала в
манере, свойственной жителям Карибов, - протяжно, мелодично, чувственно,
ведь она, насколько я помню, легко перенимает чужую интонацию. По правде
сказать, я никак не мог представить ее в новой роли: хрупкая фигурка словно
растекалась перед моим мысленным взором. Неужели она влюбилась в кубинского
команданте? Или это всего лишь способ освободиться от военных тренировок и,
главное, от обязательств перед МИРом, от перуанской революции? Мысли о
товарище Арлетте причиняли мне боль - каждый раз словно язва в желудке
открывалась. Чтобы как-то избавиться от напасти - хотя бы в малой степени, -
я стал усиленно заниматься русским и посещал курсы синхронного перевода,
работал очень упорно, тратя на это все свободное время, особенно в те
периоды, когда у господина Шарнеза, с которым у нас наладились прекрасные
отношения, не находилось для меня работы. А тетушке Альберте, которой я
однажды в порыве слабости признался, что влюблен в девушку по имени Арлетта,
и которая уже не раз просила прислать ее фотографию, я наконец сообщил, что
мы расстались и лучше поскорее забыть эту историю.
Прошло месяцев шесть или даже восемь после того нашего разговора с
Паулем, когда он принес мне дурные вести. И вот однажды утром, совсем рано,
толстяк, которого я довольно давно не видел, явился ко мне в гостиницу и
позвал завтракать. Мы двинулись в бистро "Турнон", расположенное на
пересечении улицы, носящей то же название, с улицей Вожирар.
- Я, конечно, нарушаю дисциплину и не должен был бы тебе ничего
говорить, но знаешь, я пришел попрощаться, - объявил он. - Уезжаю из Парижа.
Да, старик, двигаюсь в Перу. Здесь никто об этом не знает, так что будем
считать, что и ты ничего не слышал. Жена с Жан-Полем уже там.
Я буквально онемел. И вдруг на меня накатил жуткий страх за него,
который я, разумеется, попытался скрыть.
- Да не беспокойся ты, - сказал Пауль и улыбнулся обычной своей
улыбкой, от которой у него розовели щеки, так что он делался похожим на
клоуна. - Ничего со мной не случится, вот посмотришь. А когда революция
победит, мы пошлем тебя нашим послом в ЮНЕСКО. Помнишь, я обещал?
Потом мы какое-то время молча пили кофе. Мой круассан так и лежал на
столе нетронутым, и Пауль, решив во что бы то ни стало держать шутливый тон,
заявил, что раз уж я, судя по всему, вдруг потерял аппетит, то он пожертвует
собой и уничтожит хрустящий полумесяц.
- Там, куда я направляюсь, круассаны, надо полагать, будут не больно-то