"Марио Варгас Льоса. Похождения скверной девчонки" - читать интересную книгу автора

любовников: мы ходили взявшись за руки, я обнимал и целовал ее. Она вроде бы
не противилась, иногда мои нежности ее забавляли, но чаще не будили никаких
эмоций. И дело неизменно кончалось тем, что она говорила с раздраженной
гримасой: "Ну хватит, Рикардо". Порой, очень редко, вдруг приглаживала рукой
мою челку или проводила тонким пальцем по моему лицу, по носу или губам,
словно вознамерившись разгладить невидимые складочки, - так ласковая хозяйка
забавляется со своим песиком.
Десять дней мы были неразлучны, и я скоро убедился: товарища Арлетту
абсолютно не интересуют ни политика в целом, ни революция в частности.
Скорее всего, членство в Коммунистической молодежи, а потом в МИРе были
выдумкой, как и учеба в Католическом университете. Она никогда сама не
заговаривала ни про политику, ни про университет; мало того, когда я пытался
свернуть беседу в эту сторону, часто попадала впросак, не зная самых
элементарных вещей, и старалась побыстрее покинуть опасную зону. У меня не
осталось никаких сомнений в том, что она добилась этой "партизанской
стипендии" только ради того, чтобы вырваться из Перу и посмотреть мир. Она
была весьма скромного происхождения - это сразу бросалось в глаза - и
постаралась не упустить счастливый шанс. Но сообщать о своих догадках или
расспрашивать ее я, разумеется, не рискнул, чтобы не вгонять в краску и не
заставлять сочинять новые небылицы.
На восьмой день нашего целомудренного медового месяца, к полной моей
неожиданности, она вдруг согласилась провести со мной ночь в "Отель дю
Сена", хотя именно об этом я понапрасну молил ее каждый вечер. На сей раз
она взяла инициативу в свои руки.
- Сегодня, если хочешь, я останусь с тобой, - сказала она, когда мы ели
сэндвичи с сыром грюйер (денег на рестораны у меня уже не было) в бистро на
улице Турнон.
Грудь моя стала часто подыматься и опускаться, словно я только что
пробежал марафонскую дистанцию.
После непростых переговоров с дежурным в "Отель дю Сена" - "Pas de
visites nocturnes a l'hotel, monsieur!",[16] - которым товарищ Apлетта
внимала с нахальным безразличием, мы все-таки смогли подняться на шестой
этаж (без лифта) - в мою мансарду. Она не противилась, когда я целовал,
ласкал, раздевал ее, но по-прежнему - и это было самым удивительным - словно
бы не обращала на меня никакого внимания, не давала сократить ту невидимую
дистанцию, которую неизменно сохраняла, соглашаясь на мои поцелуи, объятия и
ласки, даже когда отдавала свое тело. Увидев ее обнаженной, я пришел в
страшное волнение. Она лежала на моей узкой кровати, задвинутой в угол
комнаты - туда, где потолок косо спускался вниз и куда едва доходил свет от
единственной лампочки. Она была очень худенькая, хорошо сложена, и с такой
тонкой талией, что, как мне казалось, я мог бы обхватить ее двумя ладонями.
Кожа под маленьким темным треугольником внизу живота была как будто светлее,
чем на всем теле. А вообще кожа у нее была нежная и прохладная, с оливковым
оттенком - словно напоминание о далеких предках с Востока. Она позволила мне
всю себя осыпать поцелуями - с головы до пят, но сама, как и прежде,
оставалась пассивной и безразличной. Я читал ей на ухо поэму Пабло Неруды
"Свадебные мотивы" и, запинаясь, нашептывал слова любви. Она же слушала
меня, как внимают шуму дождя. Это была самая счастливая ночь в моей жизни, я
никогда и никого не желал так страстно, как эту девушку, и теперь знал, что
буду любить ее вечно.