"Марио Варгас Льоса. Война конца света " - читать интересную книгу автора

- Да, господин уполномоченный, мы услышали громкие звуки пастушьих
свирелей, - повторяет лейтенант Пирес Феррейра, снова, в который уже раз
удивляясь тому, что пришлось пережить, а потом припомнить и рассказать. -
Это было ночью, вернее, на рассвете.
Полевой лазарет помещается в дощатом бараке, крытом пальмовыми
листьями, чтобы-защитить раненых от солнечных лучей. Он стоит на окраине
Жоазейро: выбеленные известью, выкрашенные яркими красками домики тянутся
вдоль берега полноводной реки Сан-Франсиско; сквозь щели в стене видны
пыльные кроны деревьев, давших название городку.
- Переход в Уауа-это уже у самого Канудоса- занял у нас двенадцать
дней. Все шло гладко, но мои люди валились с ног от усталости, и я приказал
остановиться на дневку. Через несколько часов нас разбудили звуки этих
свирелей.
В бараке на подвесных койках лежат шестнадцать раненых - перевязанные,
с проступающими сквозь бинты кровавыми пятнами головы, руки, ноги, полуголые
тела, разодранные мундиры. Только что приехавший врач в белом халате в
сопровождении санитара, который несет за ним походную аптечку, обходит
барак. Пышущий здоровьем, цветущий холеный врач выглядит особенно странно
среди угрюмых, измученных, взмокших от пота солдат. В глубине барака чей-то
тревожный голос зовет священника:
- Вы не расставили часовых, лейтенант? Вас захватили врасплох?
- Было четверо часовых, господин уполномоченный! - лейтенант вскидывает
четыре растопыренных пальца. - Нас не захватили врасплох! Как только
послышались звуки свирелей, рота была поднята в ружье. - Он добавляет,
понизив голос: - Но мы не видели противника. К нам приближалось шествие...
За лазаретом, на берегу реки, по которой плывут тяжело нагруженные
лодки, виднеется маленький лагерь, где расположились остатки роты: солдаты
лежат в тени, под деревьями, винтовки составлены в козлы по четыре, разбиты
палатки. Мимо с криком пролетает стая попугаев.
- Шествие богомольцев? - раздается гнусавый, недоверчивый голос.
Лейтенант переводит взгляд на того, кто задал этот вопрос, и кивает.
- Они шли из Канудоса, - говорит он, обращаясь к уполномоченному, - их
было человек пятьсот-шестьсот, а может быть, и тысяча.
Уполномоченный недоуменно разводит руками, его помощник с сомнением
покачивает головой. Оба, как видно, люди городские. Они только сегодня утром
приехали из Салвадора и еще не пришли в себя от вагонной тряски и грохота
колес; им жарко и неудобно в широких пиджаках и мешковатых брюках, в
выпачканных грязью башмаках; им тошно от вида и запаха крови, от близкого
соседства смерти и от того, что надо расследовать причины провала
экспедиции. Беседуя с Пиресом Феррейрой, они переходят от койки к койке, и
унылый уполномоченный время от времени наклоняется над ранеными, ободряюще
похлопывает их. Он сам только задает вопросы, но его помощник то и дело
записывает что-то, так же как и их спутник: это у него гнусавый от простуды
голос, и он часто чихает.
- Пятьсот? Тысяча? - ядовито переспрашивает уполномоченный. - Я
располагаю письмом барона де Каньябравы, лейтенант. Там сказано, что людей,
захвативших Канудос, не больше двухсот человек, в том числе женщины и дети.
У нас нет оснований не верить барону-он владелец Канудоса.
- Их были тысячи, тысячи... - шепчет с ближайшей койки светлокожий
курчавый мулат с перевязанным плечом. - Клянусь вам, сеньор, - тысячи...