"Марио Варгас Льоса. Город и псы " - читать интересную книгу автора

стерлись в тумане, и обиталище пятого курса стало призрачным, смутным. Кава
вышел. Прижался спиной к стене, постоял, ни о чем не думая. Теперь он был
совершенно один, даже Ягуар вне опасности. Он завидовал тем, кто спит, - и
кадетам, и сержантам, и даже солдатам, храпящим вповалку под навесом по ту
сторону спортплощадки. Он понял, что, если постоит еще немного, вообще не
сможет двинуться от страха. Прикинул расстояние - надо пройти двор, потом
плац, прячась в тени, обогнуть корпус столовой, служебные корпуса,
офицерские и снова пересечь двор - маленький, асфальтированный, упирающийся
в учебный корпус. Там опасности нет - патруль туда не заходит. Потом -
обратно. Смутно захотелось ни о чем не думать, выполнять все слепо, как
машина. Сам того не замечая, он жил день за днем, подчиняясь распорядку,
решали за него другие. Теперь положение изменилось. Ответственность легла на
него, и мозг работал необычно ясно.
Он пошел вперед, прижимаясь к стене. Двор пересекать не стал - сделал
крюк - и начал пробираться вдоль казармы пятого курса. Дойдя до угла, напряг
зрение: перед ним лежал плац, бесконечный и таинственный, очерченный
прерывистой линией фонарей в туманных ореолах. Дальше - там, куда не доходил
свет, - он различил луг в густой, плотной тьме. Когда было не очень холодно,
дежурные валялись в траве, спали, шептались. Он понадеялся, что на сей раз
они режутся в карты где-нибудь в умывалке. Сторонясь пятен света, он быстро
пошел вдоль левого ряда зданий. Шум прибоя заглушал шаги - океан был рядом,
у стен, за грядой утесов. Поравнявшись с офицерским корпусом, он вздрогнул и
прибавил шагу. Пересек плац, нырнул в темноту луга. Вдруг кто-то зашуршал
совсем рядом, и побежденный было страх вернулся, обрушился на него. Он
помедлил - близко, шагах в трех, сверкали, словно светлячки, робкие глаза
ламы. "Пошла отсюда", - прошипел он. Лама не двинулась. "А, чтоб тебя! Когда
она спит? - подумал он. - И не ест. Как только живет?" Он двинулся дальше.
Когда два с половиной года назад он приехал в Лиму учиться, его очень
удивило, что в серых, изъеденных плесенью стенах училища бесстрашно бродит
эта горянка. Кто, из каких уголков горной цепи привез ее в столицу? Если
кадеты соревновались в меткости, она стояла под градом камней с безучастным
видом, медленно уклоняясь от ударов. "Как индейцы", - подумал Кава. Теперь
он шел по лестнице, в классы. Скрип ботинок больше не пугал его - здесь не
было никого, только парты и кафедры, ветер и тени. Широким шагом он миновал
галерею. Остановился. В бледном свете фонаря разглядел окно. "Второе
слева", - сказал Ягуар. Действительно, стекло держалось слабо. Он принялся
счищать напильником замазку, она была мокрая. Потом осторожно вынул стекло,
положил его на пол. Ощупал раму изнутри, нашел петлю и крючок. Окно
открылось настежь. Он вошел, посветил фонариком; на одном из столов, рядом с
мимеографом, лежали три стопки билетов. Он прочитал: "Двухмесячный экзамен
по химии. Пятый курс. Продолжительность опроса - сорок минут". Билеты
напечатали днем, чернила еще блестели. Он быстро, не вникая, списал вопросы
в книжечку. Погасил фонарь, вернулся к окну, перелез через раму и спрыгнул.
Стекло задребезжало, захрустело под подошвами. "А, черт!" - застонал он. От
страха замер на корточках. Он ждал: сейчас поднимется шум, посыплются, как
пули, оклики офицеров. Но было тихо, только вырывалось со свистом его
собственное тяжелое дыхание. Он подождал еще. Потом - не вспомнив, что можно
зажечь фонарик, - подобрал с грехом пополам осколки с плит и сунул их в
карманы. Обратно он шел без опаски. Он хотел поскорей добраться, юркнуть в
постель, закрыть глаза. Во дворе, выбрасывая стекло, он поранил руки. У