"Марио Варгас Льоса. Город и псы " - читать интересную книгу автора

проспекта Лар-ко, откуда она отходит, видно, что через два квартала она
упирается в двухэтажный дом и садик за зеленым забором. На самом же деле так
только, кажется издали - дом стоит на узенькой улочке Порта, пересекающей
Диего Ферре. Дальше действительно не пройти. А между проспектом и этим домом
ее пересекают еще две улицы - Колумба и Очаран. Если свернуть по ним к
востоку, скоро - метров через двести - упрешься в старую набережную,
охватывающую район Мирафлорес извилистой полоской кирпича. Здесь кончается
город и обрываются утесы над беспокойными, серыми, чистыми водами лимской
бухты.
Между улицей Ларко и улицей Порта стоят дома: несколько штук жилых,
две-три лавки, аптека, закусочная, сапожная мастерская (зажатая между
гаражом и высокой стеной) и огороженный пустырь, на котором расположилась
незаметная прачечная. Поперечные улицы обсажены деревьями; на Диего Ферре
деревьев нет. Места эти - пуп квартала. Квартал - безымянный; когда ребята
сколотили футбольную команду, они на годовом чемпионате клуба назвались
"Веселым кварталом". Но после чемпионата название не привилось. А вообще в
полицейской хронике "веселым кварталом" окрестили Уатику, место весьма
злачное, так что получалось двусмысленно. И вот ребята говорят просто
"квартал". А когда их спросят какой (чтоб не путать с другими кварталами
района - с кварталом 28 Июля, Редутной улицы, Французской или Камфарной),
они отвечают: "Квартал Диего Ферре". Альберто живет в третьем доме по левой
стороне. В первый раз он увидел дом поздно вечером, когда уже перевезли
почти все вещи из их прежнего дома на улице Св. Исидора. Ему показалось, что
тут просторней и в двух отношениях лучше: во-первых, его комната дальше от
родительской, а во-вторых, есть садик, так что могут разрешить собаку. Были
и недостатки. Там, на улице Святого Исидора, отец одного мальчика водил их
по утрам в школу. А теперь надо будет ездить автобусом-экспрессом, сходить
на остановке "Проспект Вильсона" и еще шагать кварталов десять до проспекта
Арика. Их школа, хоть она и для приличных,- в самой гуще района Бренья, где
так и кишат всякие метисы и рабочие. Придется раньше вставать и выходить
сразу после завтрака. Напротив прежнего дома был книжный магазин, и хозяин
разрешал ему читать у прилавка "Приготовишку" и другие детские журналы, а
иногда - давал домой на сутки, только предупреждал, чтоб он их не мял и не
пачкал. Ну, и еще тут нельзя залезать на крыши, смотреть, как Шхары играют
утром в теннис, днем закусывают в саду под пестрыми зонтиками, а вечером
танцуют, и подглядывать за парочками, когда они целуются на теннисной
площадке.
В день переезда он встал пораньше и в школу шел веселый. Вернулся он
прямо в новый дом. Вышел из экспресса у парка Салазар - он еще не знал, как
называются эти уступчатые газоны над морем, - прошел по безлюдной Диего
Ферре и вошел в дом; мать кричала на служанку - грозилась выгнать, если она
и тут сведет знакомство с шоферами и кухарками. После еды отец сказал: "Я
пойду. Дела". Мать заорала: "Опять ты меня обманываешь, и не стыдно смотреть
мне в глаза!", а потом, прихватив лакея и служанку, отправилась проверять
как можно тщательней, не попортилось ли что при переезде. Альберто поднялся
к себе, лег на кровать и принялся рассеянно рисовать на книжных переплетах.
Вскоре он услышал за окном мальчишечьи голоса. Время от времени они
замолкали, звучно шлепался в стену мяч, и снова поднимался крик. Он встал и
вышел на балкон. Один из ребят был в желто-красной, огненной рубахе;
другой - в белой шелковой, расстегнутой на груди. Белый был повыше,