"Марио Варгас Льоса. Разговор в Соборе" - читать интересную книгу автора

изменился, как постарел. Тощий, грязный, старый, но медленная, с развальцем
походка все та же, и ноги, тонкие и по-паучьи длинные, - те же. Руки
покрылись узловатой корой мозолей, в углах губ запеклась слюна. Они уже
вернулись в контору, Батуке жмется к ногам Сантьяго. Не узнал меня, думает
он. Не стану говорить, ничего не скажу. Да и как он мог тебя узнать,
Савалита? Сколько тебе тогда было? Шестнадцать? Восемнадцать? А сейчас уже
четвертый десяток пошел. Лысый, заложив копирку, убористо выводит на листе
бумаги округлые буковки. Самбо, привалившись к притолоке, облизывает губы.
- Вот тут вот распишитесь, друг мой. Серьезно, помогите нам, пусть ваша
"Кроника" напишет, чтобы нам увеличили смету. - Он взглядывает на самбо. -
Чего ж ты не идешь обедать?
- Нельзя ли малость вперед? - Он шагает к столу и непринужденно
объясняет: - Поиздержался.
- Пять солей, - зевает лысый. - Больше не могу.
Самбо, не взглянув, прячет бумажку в карман, и они выходят вместо с
Сантьяго. Поток грузовиков, автобусов и машин льется по
Пуэнте-дель-Эхерсито. Как он воспримет, если?.. Гроздья домишек на
Фрай-Мартин-де-Поррес - может, убежит? - тонут в тумане, вырисовываются
смутно, как во сне. Сантьяго ловит его взгляд и пытается улыбнуться.
- Если бы вы прикончили мою собаку, я б, наверно, вас всех тут
поубивал.
Нет, Савалита, он тебя не узнает. Слушает внимательно, но взгляд
почтительно-отстраненный, туманный взгляд. И постарел, и одичал. Тоже
вытрепан на славу.
- Сегодня утром, говорите, подобрали этого мохнатенького? - Неожиданная
искорка вспыхивает у него в глазах. - Значит, это работа Сеспедеса, ему все
равно, кого хватать. Он и в сад может залезть, и поводок обрезать, на что
хотите пойдет, лишь бы урвать свое.
Они стоят у лестницы, ведущей на проспект Альфонса Угарте; Батуке
катается по земле, лает в свинцовое небо.
- Амбросио? - Сантьяго улыбается сначала неуверенно, потом все шире. -
Ты - Амбросио?
Нет, он не убегает, ничего не произносит в ответ. Тупо и уныло смотрит
на Сантьяго, и вдруг какое-то безумное выражение мелькает в его глазах.
- Ты забыл меня? - улыбается Сантьяго неуверенно, потом все шире. - Я -
Сантьяго, сын дона Фермина.
Руки его взлетают - ниньо* Сантьяго, это вы? - и замирают, словно
Амбросио не знает - обнять или задушить - сын дона Фермина? Голос охрип от
волнения или от неожиданности, глаза моргают как от слепящего света. Ну,
конечно, старина, это я, не узнал? А вот Сантьяго его сразу узнал. Руки
вновь приходят в движение - ах, чтоб меня! - рассекают воздух - боже ты мой
милостивый, ну совсем взрослый стали! - хлопают Сантьяго по плечам и по
спине, а глаза наконец смеются: до чего ж я рад, ниньо!

* Ниньо - вежливое обращение к сыну хозяина: "барчук".

- Глазам своим не верю - совсем взрослый мужчина! - Он ощупывает
Сантьяго, всматривается в него, улыбается ему. - И верю и не верю!
Теперь-то, конечно, признал, как не признать? Похожи очень на отца, ну, и на
матушку, на сеньору Соилу, тоже. А как барышня Тете? - Руки мелькают - от