"Марио Варгас Льоса. Разговор в Соборе" - читать интересную книгу автора

* Самбо - метис от брака индеанки и негра (индейца и негритянки).

- Это всегда так, - смеется самбо. - Обязательно обделаются: они этим
подтверждают, до чего рады выйти на волю.
Сантьяго опускается на колени, чешет Батуке за ухом, а тот лижет ему
руку, дрожит, шатается как пьяный и только на пустыре начинает играть,
кидать лапами землю и носиться вокруг хозяина.
- Пойдемте-ка, я вам покажу, в каких условиях мы работаем. - Лысый с
кислой улыбкой берет Сантьяго под руку. - Напишите про это в газете,
попросите, чтоб муниципалитет увеличил нам смету.
Вонючие полуразвалившиеся бараки, мусор, свинцово-серое небо,
пропитанный влагой воздух. В пяти шагах от них кто-то с неразличимым лицом
пытается запихнуть в рогожный мешок дворняжку, а та отчаянно бьется и лает -
неожиданно для такой крохи зычно и свирепо. Помоги ему, Панкрас. Приземистый
мулат подбегает, растягивает горловину мешка, а его товарищ запихивает в
него собачонку. Мешок тотчас завязывают, опускают наземь, а Батуке вдруг
начинает скулить, рваться с поводка - да что с тобой? - испуганно глядит,
хрипловато лает. А у людей в руках уже появились палки, и под счет "раз-два"
они колотят по мешку, а мешок подпрыгивает, дергается из стороны в сторону,
словно в сумасшедшей пляске, и отчаянный вой несется на него, "раз-два" в
такт ударам хрипят мужчины. Ошеломленный Сантьяго закрывает глаза.
- Перу - это же каменный век. - Кисло-сладкая улыбка всплывает на лице
лысого. - Посмотрите, можно в таких условиях работать?
Мешок замолк и застыл, и люди, ударив еще по разу, бросают палки,
утирают взмокшие лбы.
- Раньше мы их убивали, как Господь заповедал, по-человечески, -
жалуется лысый, - а теперь денег нет. Вот напишите-ка об этом, раз вы
журналист.
- А знаете, сколько мы тут получаем? - размахивает руками Панкрас и
поворачивается к товарищу. - Расскажи ему, он в газете служит, пусть
продернет наши власти.
Тот повыше, помоложе своего напарника. Он выступает вперед, и Сантьяго
видит его лицо. Да быть не может! Сантьяго выпускает поводок, Батуке с лаем
набрасывается на него. Быть не может!
- Один соль с головы, - говорит он. - А ведь потом еще надо везти
дохлятину на свалку, ее там сожгут. Один соль за все про все.
Не может быть, это не он, все цветные похожи один на другого. А почему
бы и не он, думает Сантьяго. Самбо нагибается, взваливает мешок на плечо -
он! он! - несет его на край пустыря, швыряет на груду других окровавленных
мешков, возвращается, покачиваясь на длинных ногах, утирая лицо рукавом. Он!
он! Панкрас толкает товарища локтем в бок: ступай, поешь, притомился.
- Это тут они плачутся, а как выедут на ловлю - куда там! - ворчит
лысый. - Короли! Зачем сегодня утром схватили собаку этого сеньора, скоты?
Она была на поводке и с хозяйкой.
Самбо всплескивает руками - это он! - они вообще утром не ездили, они
тут были, кончали отловленных, верьте слову, дон! Он, думает Сантьяго. И
голос, и лицо, и фигура, только старше кажется лет на тридцать. Та же
плутовская рожа, приплюснутый нос, курчавые волосы. Только раньше не было
под глазами лиловатых мешков, морщин на шее, зеленовато-желтого налета на
лошадиных зубищах. Зубы у него были белые-белые, думает Сантьяго. Как