"Марио Варгас Льоса. Разговор в Соборе" - читать интересную книгу автора

- Да это не мои, это мне ниньо Сантьяго принес, - засмеялась Амалия. -
Надо ж вас угостить чем-нибудь?
Дверь на улицу осталась открыта, уже смеркалось, где-то в отдалении
слышался время от времени звон трамвая. По тротуару шли люди, раздавались
голоса и смех, кое-кто останавливался, заглядывал в дверь.
- На фабрике смена кончилась, - сказала Амалия. - Жалко, что
лаборатория, куда меня дон Фермин устроил, так далеко: до проспекта
Аргентины - на трамвае, а потом еще автобусом.
- Ты будешь работать в лаборатории? - спросил Сантьяго.
- Разве вам папа ваш не говорил? - сказала Амалия. - С понедельника
начинаю.
Она как раз выходила тогда от них с чемоданом, а тут навстречу - дон
Фермин: хочешь, говорит, устрою тебя в лабораторию, а она: ну конечно, дон
Фермин, я куда угодно рада, а он тогда позвал сеньора Чиспаса, велел ему
позвонить Каррильо и чтобы тот принял ее на службу. Вот тебе раз, подумал
Попейе.
- Замечательно, - сказал Сантьяго. - В лаборатории тебе уж точно будет
лучше.
Попейе вытащил свой "Честерфильд", протянул пачку Сантьяго, а потом,
секунду поколебавшись, - Амалии.
- Нет, ниньо, спасибо, я не курю.
- Ты говорила, что и танцевать не умеешь, помнишь, тогда? - сказал
Попейе. - Не куришь небось так же, как не танцуешь.
Он увидел, как она побледнела, услышал, как она, запинаясь, что-то
стала бормотать, почувствовал, как заерзал на стуле Сантьяго: зря я это
ляпнул, подумал он. Амалия опустила голову.
- Да я пошутил, - сказал он, и щеки его вспыхнули. - Чего ты
застеснялась-то, глупенькая?
Кровь прихлынула к ее лицу, голос окреп: я и вспоминать-то не хочу об
этом. Ей отродясь еще так скверно не бывало, наутро все было как в тумане,
все в голове смешалось, руки ходуном ходили. Она вскинула голову, поглядела
на них робко, завистливо, восхищенно: а у них от кока-колы никогда ничего не
случалось? Попейе взглянул на Сантьяго, Сантьяго - на Попейе, и оба - на
Амалию. Всю ночь ее рвало, в рот больше не возьмет эту гадость. Пиво пила -
и ничего, лимонад - ничего, пепси - тоже ничего, а тут такое вот. Может, она
испорченная была? Попейе прикусил язык, вытащил носовой платок, трубно
высморкался. Нос заложило, а живот был прямо как барабан: пластинка
кончилась, вот теперь пора, и он вырвал руку из кармана. Те двое по-прежнему
колыхались в полумраке, да погодите, посидите минутку, и он услышал голос
Амалии: так ведь музыка, ниньо, кончилась, и голос звучал как бы через
силу - а зачем же ваш дружок свет погасил? ну, чего дурака-то валять? - и
голос продолжал бессильно жаловаться, словно угасая от непреодолимой
сонливости или отвращения - не хочу в темноте, в темноте мне не нравится.
Танцующие стали бесформенным пятном, слитной тенью среди других теней этой
комнаты. Он встает, спотыкаясь, приближается к ним - конопатый, выйди в
сад - а он стукнулся обо что-то - сволочь! сам выйди, никуда не пойду, на
кровать ее, на кровать, - пустите меня, ниньо. Голос Амалии почти срывается
на крик - да что с вами?! - она в ярости, но теперь Попейе нащупал ее
плечи - пустите меня, как бы не так, да как вы смеете, да как вам не
стыдно?! - но глаза ее закрыты и дышит она часто, горячо, и вот наконец