"Марио Варгас Льоса. Литума в Андах " - читать интересную книгу автора

другой. - Он тут живет совсем един, вокруг только викуньи. Ну и одичал.
Когда они, прыгая через лужи, размахивая руками, подталкивая друг
друга, пихаясь и строя рожи, добрались до подножья горы, Тиноко знаками
объяснил, что надо укрыться в зарослях ичу, чтобы не спугнуть викуний. Не
разговаривать и не шевелиться. У викуний тонкий слух и острое зрение, они
недоверчивы и пугливы и начинают дрожать от одного только запаха
незнакомого человека.
- Подождем здесь, всем затаиться, ни звука! - приказал юноша-ребенок с
жестким взглядом. - Рассредоточиться без шума!
Педрито Тиноко наблюдал, как они останавливаются, расходятся веером,
все дальше друг от друга, залегают в ичу.
Когда все устроились и наступила полная тишина, он крадучись
направился к пещерам. Заглянув еще издали внутрь, различил в полумраке, как
блестят глаза викуний. Те, что были у самого входа, на страже, следили, как
он приближался. Они всматривались в него, навострив уши, и шевелили
холодными носами, пытаясь уловить знакомый запах, тот, в котором не таилось
никакой угрозы ни самцам, ни самкам, ни детенышам. Педрито двигался все
медленнее, все осторожнее, чтобы чуткие животные не уловили его волнения.
Он начал потихоньку цокать языком, как это делают викуньи, это был их язык,
он выучил его и умел разговаривать с ними. Неожиданно у самых ног мелькнула
серая тень: вискача! Он поднял было пращу, чтобы метнуть камень, но
удержался, не желая вспугнуть викуний. А спиной он ощущал взгляды этих
пришлых людей.
Викуньи начали выходить, но не одна за другой, как обычно, а семьями.
Самец со своими четырьмя или пятью самками, матери с детенышами, жавшимися
к их ногам. Они втягивали носами влажный воздух, обнюхивали размытую дождем
землю, размокшие жухлые былинки и сочную зеленую траву, которую уже
подсушивало солнце и которую скоро они начнут есть. Они поворачивали головы
направо и налево, смотрели вверх и вниз, прядали ушами, то и дело
вздрагивали: пугливость была главной отличительной чертой их натуры.
Педрито стоял среди них, они терлись о него, ждали, когда он погладит их
теплые уши или почешет, запустив пальцы в густую мягкую шерсть.
Когда раздались первые выстрелы, он подумал, что это гром, что где-то
вдали начинается новая гроза. Но тут же увидел, как полыхнул ужас в глазах
толпившихся около него викуний, как они бросились врассыпную, сталкиваясь,
спотыкаясь, падая, как они мечутся, ослепленные страхом, не зная, то ли
убегать в поле, то ли возвращаться в пещеры. Он видел, как викуньи,
вышедшие первыми, валятся со стоном на землю, как хлещет кровь из
развороченных пулями спин и боков, увидел раздробленные кости, выбитые
глаза, порванные уши. Одни викуньи, упав, поднимались и снова падали,
другие сразу же замирали, цепенели, вытянув шеи, будто хотели взмыть в
воздух и улететь. Самки, низко опустив головы, облизывали своих
изуродованных детенышей. Он смотрел ошеломленно, силясь понять, что
происходит, крутил головой из стороны в сторону, его глаза были широко
открыты, губы дрожали, уши болели от выстрелов и криков самок, куда более
страшных, чем при родах.
- Не заденьте его! - кричал время от времени мальчик-мужчина своим
людям. - Осторожно! Осторожно!
Не обращая внимания на выстрелы, некоторые из них выбегали вперед, под
пули, ловить убегающих викуний. Они отрезали им путь, окружали и