"Чарльз де Линт. Волчья тень ("Легенды Ньюфорда" #11) " - читать интересную книгу автора

игрушки, которая всегда под рукой. Джимми и Роби со мной никогда много не
говорили, а после того, как Дэл ввел в обычай полуночные визиты, - и
подавно. Старик, надо думать, первые несколько месяцев и не замечал, что
творится: он на нас, ребятишек, никогда внимания не обращал. Просто плюнул
на всю компанию, когда двое старших - то есть Дэл и сестричка - записались в
малолетние преступники, а Джимми с Роби тоже не склонны были идти по прямой
дорожке.
А мамаша что? Да она, черт возьми, все равно спивалась, а нас, девочек,
терпеть не могла - из принципа, надо полагать, потому что я ей ничего
плохого не делала.
Помнится, все было иначе, пока сестричку не забрали. Черт, я же ее
тогда обожала. Она нам была вместо мамы - прямо как в кино, знаете? Не в
мыльных операх, а в детских сказочках, где мама обо всех заботится больше,
чем о самой себе. Такая у меня была сестричка - для меня уж точно. Мы с ней
прятались вдвоем в поле за домом, и она рассказывала мне сказки, которые
сама придумывала или брала из книжки. Откуда мне было знать, что у них там с
Дэлом.
Теперь прямо смешно. Помню, я еще ревновала, потому что они вроде были
такими близкими, и никак я не могла понять, отчего она его так не любит, -
это-то я замечала. Она виду не показывала, но я-то знала.
- Почему тебе не нравится Дэл? - спрашивала я.
- Очень даже нравится, - отвечала она, но глаза у нее загорались при
одном его имени.
- Чего я, не вижу, как ты на него зыркаешь?
- Разве я не вижу, как ты на него смотришь, - поправляла она.
Надо думать, я и говорю, как говорю, из-за того, что она всегда меня
поправляла. Как она сбежала и меня бросила, так я все, чему она учила, стала
делать наоборот. Когда поняла, что она ко мне не вернется, так взяла все ее
книженции, свалила под тем старым деревом и подпалила. Трава на поле
загорелась, и огонь подошел к самому дому и его бы тоже спалил, если б ветер
не переменился. Пожарные, сами понимаете, не почесались приехать.
Я прилично читаю и пишу, если надо, только зачем? В школе я на уроках
рисования сидела сложа руки. Потому что ей это дело больше всего нравилось:
книжки да рисование. И говорить я назло ей стала тогда, как полагается
"белой швали". Хотя потом другие причины появились. Смекнула, как выгодно
выглядеть невеждой, даже если на самом деле кое-что сечешь. Люди только
услышат, как я разговариваю, думают, мол, тупа как бревно. А мне того и
надо. Тем проще ими вертеть.
Пожалуй, если по справедливости, у нее тогда особого выбора не было. И
думаю, она пробовала меня предупредить насчет Дэла. Говорила: "Ты с ним
поосторожнее", а я отправилась спрашивать мамашу, почему она так говорит, и
заработала нам обоим порку. Когда речь шла о Дэле, у мамаши в глазу
появлялось слепое пятно в милю шириной. Потом-то я поумнела и больше с ней
об этом не заговаривала.
Но сестричка, она же могла бы за мной вернуться? Могла бы забрать меня
из этой чертовой дыры, а вот не забрала. Даже не вспомнила про меня. Когда
она сбежала насовсем - а я знала об этом; там, где мы росли, все обо всех
знали, - то даже не подумала о том, чтобы прихватить меня с собой.
Думаю, лучше было бы, если б она умерла. Мне бы все равно было одиноко,
но я хоть знала бы, что она не виновата. А так это была просто подлость с ее