"Дин Лин. Мэн-кэ (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

обо мне ли речь? Ну и дела!"
В ответ Я-нань скорчил гримасу. Косоглазый обратился к Мэн-кэ:
- Ты недавно в Шанхае? - И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Заходи
как-нибудь, побеседуем. А это - наша "китайская Софья". Право, она стоит
того, чтобы еще разок пожать ей руку!
Он искоса взглянул на девушку в коротких штанах. Та как раз приставала
к Я-наню с просьбой набросать для нее черновик выступления на городском
собрании, которое должно было состояться на будущей неделе. При имени
"Софья" она повернулась к Мэн-кэ и вмешалась в разговор:
- На следующей неделе непременно выкрою время, чтобы с тобой
поговорить. Видишь, как много у меня работы? Одних листовок сколько! Но это
лишь десятая часть!
Мэн-кэ не понимала, почему Я-нань солгал, когда представлял ее, не
знала, какого рода "работой" занимаются эти люди, и, когда они стали
выстругивать древко для флага, она украдкой выскользнула из дома и быстро
пошла прочь, не оглядываясь, боясь, как бы Я-нань ее не догнал.
На следующее утро, чтобы избежать встречи с Я-нанем, Мэн-кэ отправилась
к Юнь-чжэнь. Но едва отворила дверь, как на нее обрушился град упреков.
Оправдания не помогли, Юнь-чжэнь уже не могла относиться к ней, как прежде,
и даже отпустила несколько язвительных замечаний насчет ее пальто, но, как
ни странно, Мэн-кэ теперь не презирала хорошую одежду и украшения, хотя еще
не привыкла к ним. Выглядеть красивой, по ее мнению, было не так уж плохо.
Разве несправедливо пользоваться благами, которые дает красота? Неужели,
чтобы показать свое нравственное превосходство над сверстницами, нужно
оставаться растрепой и неряхой?...
Мэн-кэ обиделась на подругу, бросила ей в ответ несколько резких фраз и
ушла.
Потом Юнь-чжэнь жалела об этом, старалась загладить свою вину, но
прежнего доверия ей так и не удалось вернуть.
Зима пролетела незаметно. Мэн-кэ часто бывала в театрах, в кино, пила
вино в компании молодых людей, играла в шахматы, читала романы.
Нельзя, правда, сказать, что в обществе сестер ей бывало очень уж
весело. Они целыми днями злословили, насмехались над самыми близкими людьми,
настойчиво учили Мэн-кэ житейским премудростям и кокетству.
Они радовались, когда им случалось кого-нибудь одурачить, а чаще всего
проповедовали свою особую жизненную философию. Бывало, что Мэн-кэ от души
смеялась над их проделками, по когда замечала, что за невинным озорством
кроются злоба и коварство, едва сдерживалась, чтобы не закричать от ужаса, и
украдкой сжимала кулаки.
Тань Мин в последнее время явно осмелел и часто говорил при пей
непристойности. Она не умела хитрить, как двоюродные сестры, и тут же
уходила, чтобы не слушать.
С Чжу Чэном она почти не разговаривала, даже в тех случаях, когда они
играли в карты. Не в пример сестрам, она не нуждалась в партнере, который бы
ей угождал.
Что касается Сяо-суна, то его Мэн-кэ буквально обожала, как в свое
время Юнь-чжэнь. Как чудесно он говорит! Заметив однажды Мэн-кэ, сидящую у
камина в глубоком раздумье, он взял книгу и, встав у нее за спиной, легонько
похлопал девушку по плечу.
- Позволь, я прочту тебе стихи. - Голос его звучал ласково и нежно.