"Альберт Анатольевич Лиханов. Голгофа (Повесть) " - читать интересную книгу автора

женщины, возившие хлеб в тележках, одетые в белые короткие халаты. Он
понял это, когда тени стали поднимать убитую.
Пряхин пришел в себя, отстранил их тяжелым движением окровавленных
рук и поднял мертвую.
Белые тени двигались перед ним, указывая дорогу, открывая двери, и с
каждым шагом, отдававшимся в голове острой, непереносимой болью, Алексею
казалось, что предел его страданию, тоске и вине уже настал и вот-вот он
рухнет вместе со своей тяжкой ношей.
Дорога оказалась короткой, открылась последняя дверь, и вся его
собственная боль растворилась, уступив место онемению: в небольшой комнате
в одном углу он увидел глаза старухи - остановившиеся, ставшие блеклыми, а
в другом - лица трех девочек, непонимающие, удивленные.
За что принес он сюда такую беду?


Глава вторая

ГРЕШНИК

Жил ли он в те дни, в те часы, в те мгновения? Можно ли назвать это
жизнью? Или только бредом, только сном, только выдумкой безумца?..
Временами он казался вполне успокоенным. Отвечал на вопросы, ел,
куда-то ходил. Но говорил, ел, ходил Алексей словно в тумане: руки, ноги,
язык действовали как бы самостоятельно, не управляемые сознанием.
А сознание, мозг, весь до последней клеточки, были заняты только
одним - непоправимыми картинами того дня. Да, непоправимыми: ничего, ни
одного жеста, ни одной фигуры, ни одной секунды невозможно исправить в тех
видениях, которые без конца проходят перед глазами, повторяясь снова и
снова...
Когда он вернулся к машине, едва переставляя ноги, ее уже окружила
толпа. Чернобровая Сахно, вызванная, наверное, по телефону, о чем-то
говорила с милицейским капитаном, старым, сморщенным, как печеное яблоко.
Гудел разнобой голосов.
Окровавленное лицо Пряхина точно означало его виновность - перед ним
смолкли и расступились. Начальница транспортного цеха просила его
объяснить, рассказать все, как было, но он тупо смотрел на милиционера.
Какая-то мысль никак не давала ему оторваться от этой фигуры.
Алексей то проваливался в забытье, и его сильно шатало, то
возвращался.
- Пьяный, может? - спросил милиционер, и Сахно что-то ответила,
мотнув головой.
Неожиданно Пряхин понял, почему так пристально разглядывал старика
милиционера. На боку у него висела кобура с пистолетом.
То, что ему нужно.
Алексей шагнул вперед, наклонился и вцепился в милицейскую кобуру.
Старик растерялся, несильно дернулся, Пряхин сунул руку за пистолетом и
весь содрогнулся.
Судьба издевалась над ним. Хохотала просто.
В кобуре вместо пистолета был чулок. Обыкновенный, плотно скатанный
чулок.