"Альберт Анатольевич Лиханов. Голгофа (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Едва тронувшись, Алексей сразу понял, что переменившаяся погода не
только высветлила небо и очистила воздух. Легкий морозец сковал грязь,
покрыв лужи пока еще тонкой коркой льда. Опытный водитель, он знал, что
это гололед, и вел машину осторожно.
Всю ночь его машина, похожая скорее на паровоз, ползала по притихшим
городским улицам, высвечивая фарами путь, встречая такие же
газогенераторки и подводы, на которых сидели возчицы, и женщины, сидевшие
за рулем машины или на краю телеги, находили силы кивнуть ему, махнуть
рукой, и Алексей кивал им в ответ, всякий раз прибавляя до возможного
предела скорость. Вид этих женщин, усталых и похожих от усталости одна на
другую, пожалуй, даже неотличимых друг от друга, вызывал в нем угрызения
совести.
Вот они кажутся ему все на одно лицо - это просто оттого, что он еще
не всех хорошо знает, - а ведь у каждой своя жизнь, своя судьба, каждая
ждет кого-то с фронта, а может, и не ждет уж, но каждая молча тащит свою
лямку, покорно, не ропща, прикрывая грубой бранью боль и страдание.
Сколько же терпения в них, этих грубоватых бабах, и у каждой боль своя, у
каждой своя беда и печаль.
Он попробовал представить первую же встречную возчицу в нарядном
платье, в туфлях на каблучках и в тонких чулках; он силился вообразить
это, не отрывая взгляда от согбенной фигуры на тележном передке - в
замурзанной телогрейке и черном, укрывшем лоб платке, - но ничего у него
не вышло: телега с возницей проплыла мимо, и женщина махнула ему рукой,
небрежно, по принятой привычке, словно отгоняла комара.
Нет, не выходило у него волшебства, не мог он даже представить их,
своих знакомых по транспортному цеху, в ином, обаятельном, гожем для
женщины виде - даже представить себе не мог.
Телеги и машины двигались навстречу, а Пряхин двигался навстречу им,
зная, что он тоже в этой непрерывной цепочке, что он часть колеса, которое
медленно кружится по городу, доставляя на станцию тяжелые ящики, до
изнеможения оттянувшие руки, а потом вертится дальше, назад, за новой
порцией, и так круглые сутки, ночью и днем.
Под утро мороз окреп и гололед усилился. Лошади выбивались из сил,
падали, а главным, кто раскатывал дорогу, были все же машины, и Сахно
объявила по цепочке, чтобы водители выбрали себе другой маршрут, оставив
старый только лошадям.
Легко сказать - другой путь. Все дороги превратились в каток, езда
стала сплошным мучением. Но шоферы поторапливались. Брезжил рассвет, скоро
на улицах появятся пешеходы, и тогда езда станет совсем опасной.
Рассветало. Несколько раз Пряхин ловил себя на том, что засыпает.
Он останавливался, бегом огибал машину, приседал, подпрыгивал,
глубоко дышал, чтобы сбить с себя сонливость, и на полчаса этой зарядки
хватало.
В синем рассвете неожиданно повалил густой снег, дунул ветер, ехать
стало совсем опасно: снег коварно скрывал лед.
Сгрузив очередную партию ящиков, Пряхин твердо решил, вернувшись на
завод, пойти к Сахно и потребовать хотя бы цепи для колес, хотя цепи
больше подходили для рыхлой глубокой колеи, а в гололед помогали хуже.
Он ехал, напряженно тараща глаза, снова чувствовал, что его тянет в
сон. На краю пологой горы Алексей мотнул головой, стряхивая сонливость, и