"Альберт Лиханов. Крутые горы " - читать интересную книгу автора

Я не обиделся, я понял и послушался ее, и Вовка послушался тоже. Не
оборачиваясь, мы побежали вперед, долго, до стука в висках взбирались по
узкой обледенелой тропке наверх, где нас ждала Анна Николаевна и весь класс.
Наверху все было как прежде. Тополиные ветви глухо хлопали над
головами, женщины все так же вглядывались в эшелон. Анна Николаевна стояла
среди девчонок с посиневшими носами, куталась в платок и внимательно глядела
на нас.
Вовка, покачивая головой, подошел к ней.
- Там убитые! - сказал он громко.
Меня трясло, я старался сдержаться, но чувствовал, как помимо моей воли
губы разъезжаются в стороны, а учительница и ребята расплываются, как сквозь
затуманенное стекло.
Я вдруг вспомнил отца и тот летний день.
Отец шел, сцепившись под руку с друзьями, они перегородили всю мостовую
и пели про Катюшу.
А я смеялся ему вслед и радостно махал рукой, дурачок!..


Я не знаю, почему я подумал об отце.
Может быть, все-таки есть волны, которые передаются от человека к
человеку? Может быть, предчувствие - это не суеверие, не предрассудок, а
что-то такое, что есть на самом деле?
Я вздрогнул там, на берегу, подумав про отца.
И снова вздрогнул ночью. Меня будто кто толкнул, и я проснулся, подумав
вдруг, что с отцом случилось несчастье.
В ночной тишине мерно тикали ходики, от натопленной, белеющей в темноте
печки дышало теплом, а мне было тревожно и неуютно, и никак не шел сон.
Вечером мама наказывала мне, чтобы я больше не ходил на берег, к
тупику, чтобы не слушал Вовку Крошкина, если он станет звать меня снова.
Мама сердилась, хотела поговорить с Анной Николаевной об этой странной
экскурсии, и я не обижался на маму.
Она, конечно, думала, что я ее не пойму, а я прекрасно понимал. Отлично
понимал, почему она сердится на Анну Николаевну, на меня, на Вовку; понимал
теперь, почему она ни разу не сказала про санитарные эшелоны, про то, что
таскает на носилках раненых и вот - даже мертвых. Теперь мне все было
понятно, все до последней капельки.
Мама старалась скрыть от меня войну.
Мама старалась, чтобы я про нее знал поменьше. Ел бы себе завариху, ну,
слушал радио, тут никуда не денешься, не заткнешь же мне уши, и бегал бы в
школу, учился себе на здоровье! Смешно просто думала мама... Взрослая, а
рассуждала, как ребенок... Да разве же скроешь ее, войну, разве упрячешь ее
куда-нибудь?
Вот она, вся на виду, правильно говорила Анна Николаевна: и свечки в
классе, и тетрадки из старых газет, а сегодня - это, страшное, куда его
денешь? Я снова увидел желтые, словно восковые, ноги, изрешеченный осколками
вагон.
- Гады, - прошептал я, - гады! - и сжал кулаки, вспомнив открытки,
полученные от отца, женщину, нарисованную на этих открытках, и слова
"Родина-мать зовет!".
Я думал не раз про эти слова, женщина с платком на плечах обращалась ко