"Альберт Анатольевич Лиханов. Чистые камушки " - читать интересную книгу автора

что на сто рублей как раз выходило ровно четыре порции. Он прошелся бы по
улице от нечего делать, ну а потом можно было бы совершить какой-нибудь
подвиг.
Скажем, вдруг солдаты бегут с автоматами за дезертиром, а тот мчится с
красным, злым лицом, без ремня, с пистолетом в руке, и все боятся к нему
подступиться. А Михаська кинулся бы ему под ноги - не жалко и пальто, хотя
оно еще почти новое, во втором классе по ордеру купили, - и дезертир бы
хряпнулся на землю, и пистолет бы у него выпал, стукнулся о камень и
выстрелил бы. И пуля бы пролетела над самым ухом Михаськи. И пусть бы даже
ранило. Только чуть-чуть. Ну, за ухо бы зацепило. За самую мочку. Это
совсем не больно. Михаська пробовал однажды сквозь мочку иголку пропускать.
Свирид где-то этот фокус разузнал.
Михаська вздохнул и оглянулся. Улица была пустая и пыльная. На плече
он нес, как ружье, лопату черенком вниз. Михаська подтянул и без того тощий
живот и стал печатать шаг, оттягивая носочки и взмахивая до пояса свободной
рукой. Как отец на Параде Победы.
Конечно, отец не был на Параде Победы, он бы уж обязательно написал,
если бы был, но все равно.
Эх, отец!.. Когда только он приедет?
Много солдат уже вернулось домой. Каждый вечер к московскому поезду
шли женщины. Они ходили потому, что солдаты не любили давать телеграммы.
Они почему-то приезжали вдруг, неожиданно, как снег на голову. И женщины
ходили к поезду посмотреть, не вернулся ли муж. Или отец. Или брат.
Михаська тоже ходил несколько раз. Но отец не приезжал. Только
присылал треугольнички. Однажды он написал, что осенью, видимо, его
отпустят и тогда они с Михаськой пойдут на охоту.
Вот здорово! На охоту!.. Михаська сразу решил, что обязательно
попросит отца взять и Сашку, ему же не с кем ходить на охоту. И пойдут они
с Сашкой по лесу - ружья наперевес.
Но до осени было еще далеко... А осень тоже длинная - когда он
приедет?
Михаська вздохнул, подумав, что ему надо идти мимо "кардаковского", а
значит, и мимо мороженого.
Что там мечтать о каком-то счастливом дне! Про отца ничего не
известно, а сотенные разве валяются на дороге? Чушь, это можно только
придумывать.
А у Михаськи, если уж говорить о дне, который запомнился навсегда, он
был совсем другой.


2

Но все равно. Надо смотреть правде в глаза. Даже если от такой правды
плакать хочется.
Михаська вспомнил тот день. Утром его разбудила мать. Михаська
взглянул на заиндевевшее окно и увидел, что мороз очень занятно разрисовал
стекло. Не какими-нибудь цветочками, елочками-палочками. Узор был очень
похож на орден Александра Невского - Михаська видел его у одного раненого в
госпитале, когда они выступали там с шефским концертом. По стеклу
разбегались лучи, а между ними еще лучи, и рисунок был такой четкий и