"Альберт Анатольевич Лиханов. Солнечное затмение (Повесть) " - читать интересную книгу автора

растерянно заморгала, и сказала:
- Нас не надо жалеть...
Вера Ильинична быстро кивнула. С тех пор слезы у нее не появлялись
никогда. По крайней мере, при них. И никогда, обвиняя здоровых людей в
недостатках, она не приводила причин этих недостатков. Ведь те
восьмиклассники из нормальной школы не читали "Молодую гвардию", потому
что танцевали и гуляли.
А в тот раз, когда девчонки разбрелись из класса, Вера Ильинична
осталась с Леной. Помогла ей перебраться с парты в коляску и покатила в
спальню. Лена чувствовала: что-то учительнице не дает покоя. И точно. Вера
Ильинична спросила:
- Почему ты так со мной говорила?
- Мы говорим так со всеми учителями.
- Вот как...
Вера Ильинична приумолкла и, кажется, сделала еще какой-то вывод.
- А потом, - прибавила Лена, - мы же признали вас нашей классной
мамой.
- Спасибо! - проговорила Вера Ильинична сдавленным голосом.
- Остановитесь, мамочка! - приказала Лена. - И наклонитесь ко мне.
Вера Ильинична наклонилась.
Лена обняла ее за шею и поцеловала. Учительница быстро исчезла за
Лениной спиной. Все-таки не удержалась. Хлюпнула носом.
- Ну вот! - укоризненно вздохнула Лена. И прибавила: - Я вас
поцеловала не для будущих пятерок, не подумайте. Они и так будут. Просто я
вас люблю!
Это Лена сказала в шестом классе. Потом, в восьмом уже, Вера
Ильинична, получившая высшее звание классной мамочки, призналась Лене, что
ее поразил тот разговор.
- Понимаешь, - сказала она, - я подумала, что ты старше меня.
- Так оно и есть, - улыбнулась Лена. - Я старше тебя. Или ты еще не
поняла?
Да, у них там была необычная жизнь, в которой коляски и костыли,
парализованные руки и ноги, уродство и красота не играют абсолютно никакой
роли - ни вот на чуточку, и мера ценностей взвешивается на иных весах - на
весах сердечности, любви, но вот тут...
Тут, в родном доме, когда она оставалась одна, все начинало меняться.
Она глядела в окно - по улице шли нормальные люди. Маленькие девочки
прыгали через скакалку. Смешной зеленоглазый мальчишка строгал доски,
стучал молотком, запевал всегда неожиданно:

Не нужен мне берег турецкий,
И Африка мне не нужна!

Лена смеялась над ним, но не так, как там, в интернате, - там бы она
расхохоталась громко и открыто, а тут прижала ладошку ко рту, чтоб он не
услышал. Не услышал ее смеха и не увидел ее в этой безобразной, уродливой,
стыдной коляске!


Нагляделся Федор на голубей, подождал, пока влетят они в голубятню,