"Альберт Лиханов. Никто (Повесть)" - читать интересную книгу автора

никогда еще не было случая, чтобы отказали ему в его просьбе.
Колькины же компаньоны - независимо от возраста и интернатской
сословности, малыши или же удостоенные кличек пацаны - балдели от кайфа,
когда этот невероятный Топор, не матерясь и не строя грозного вида, просто
пересекал дорогу взрослому, останавливался у него на пути и, не заискивая
по-детски, не умаляя себя своим возрастом или интонацией, уверенно просил,
например, закурить, и взрослый мужик, сажень
в плечах, останавливался перед этим худеньким пацаном, этим ивовым
прутиком, и, раз глянув в его стеклянные шарики, старался больше не
заглядывать в них, будто что-то засек там опасно-неприятное, торопливо
хлопал себя по карманам, доставал пачку и выстреливал сигареты.
Как известно, от щелчка пальцем сигарет может выскочить несколько, так
вот, Топор с его опасливо-угрожающим взглядом никогда не хамил, не лез на
рожон, а брал всего лишь одну и холодно-вежливо благодарил. Хотя спроста
мог взять две, даже три, и никакой мужик бы ничего не вякнул. Так по
крайней мере казалось интернатским свидетелям.
Впрочем, всякий мужик мог мандражить перед кучей даже самых плевых
пацанов: Бог весть, что у них на уме, и нет ли заточки или простого шила у
самого малого из толпы, пойди тронь его или обвини, если напорешься на
удар. Пустое дело!
Так что, испытывая не напор толпы, а собственные возможности, Топор не
раз и не два отвязывался от сопровождавшей его кавалькады и сам находил на
мужиков, в одиночку, без свидетеля, и испытывал вновь и вновь неотразимость
своего равнодушного взгляда.
Действовало безотказно!
В интернате же взрослые как бы обходили Топорика. Георгий Иванович к
душеспасительным беседам с ним не стремился, видать, полагая, что у Кольчи
и так все в порядке, или, напротив, считал, что не стоит близко
приближаться к краю пропасти, в которую и самому недолго рухнуть. Остальные
же взрослые - учителя, которых немало прошло мимо Топорика к восьмому-то
классу, да и воспитательницы, все сплошь женщины, - после первых, весьма
кратких, скользящих контактов постепенно ограничивали се'бя служебного
уровня отношениями: учителя - только спрашивая уроки, воспитательницы -
лишь задавая самые необходимые бытовые вопросы.
К восьмому классу Кольча обходился без взрослых вмешательств, будто
заводной, вставая, потребляя пищу, читая учебники, отвечая на уроках,
переговариваясь с товарищами и банально шутя, моясь в душе, сдавая грязное
белье и получая стираное. Он вполне вписался в тот, похожий на часовой,
ин-тернатовский механизм, который, в общем-то, работает сам по себе, если
ты не выдрючиваешься, не ломаешь себя, не разрушаешь правила, в которые
тебя поместили судьба и взрослые люди, из коих видим тебе лично, Коля
Топоров, только один директор Георгий Иванович - долговязый, не очень
разговорчивый, но, похоже, что-то лишнее знающий человек. Может, оттого и
молчаливый.

8

В интернатовцах всегда сильно развит инстинкт конуры.
Взрослая собака - особая статья, да и та, где бы ни бегала, стремится
вернуться на свое место, а вот щенки - у этих есть такой инстинкт, это