"Виктор Лихачев. Кто услышит коноплянку? [H]" - читать интересную книгу автора

- Что это тебе весело стало? - удивленно спросил Владимир Николаевич.
- Ты же сказал, что я умная. Зачем нам собачиться? Просто ты стареешь, Смок, и становишься
ворчливым стариком. - Она встала и обняла Владимира Николаевича. - Я права?
- Подлизываешься? Лучше скажи, что происходит с тобой?
- Да ничего особенного. Люблю я жизнь, дядя, знаю, что не вечно молодой и красивой буду. Люблю
все красивое - картины, посуду, машины, вина хорошие люблю - и одновременно пивом с селедкой
не побрезгую. Ну и мальчиков красивых люблю. Они глупые, дядя, но.... как бы это тебе объяснить...
- Да тут и объяснять нечего...
- Нет, я действительно рада бы к кому-нибудь привязаться. Только ведь после тебя все мужики
какими-то мелкими кажутся.
- После меня? Ох, и лиса ты, Сонька...
- Нет, я не льщу. Таких, как ты, я не встречала. А хотелось бы... Вот, а жить хочется, пока молода. Я
их, мальчиков этих, просто использую. Ты ведь не прав: может быть, действительно, то, что умной и
красивой нельзя, красивой, молодой и богатой - можно.
- Нельзя.
- Можно, Смок. И никто не осудит. Только завидовать будут. И я давно уже не тургеневская девушка.
- Сам вижу.
Странная это была сцена. Посередине комнаты стояли, обнявшись, высокий, поджарый мужчина лет
шестидесяти и красивая девушка. Какая-то сдержанная нежность сквозила в их движениях,
выражении глаз...
- Мог бы не соглашаться.
- Выводы из разговора сделаешь?
- Конечно. Только понимаешь, это еду очень хорошо оставлять на следующий день, но удовольствие
следует получать не откладывая.
- Надо же, афоризм выдала.
- Приятно, конечно, слышать от тебя похвалу, но это не мои слова. Жила в восемнадцатом веке во
Франции женщина. Красивая, богатая, умная...
- Ее, кажется, Нинон де Лонкло звали?
- Ох и... "Афоризм выдала!" Ну и хитрец.
- Мудрый я, мудрый. Хочешь, я тоже ее процитирую, не дословно, конечно. То, что мне нравится.
Она однажды сказала: "Скромность везде и во всем. Без этого качества самая красивая женщина
возбудит презрение к себе со стороны даже самого снисходительного мужчины". Расшифровывать не
надо?
- Не надо. Я все поняла.
- Ну и умница. А наслаждаться жизнью... Кто бы спорил. Ладно. Перейдем ко второй части.
- Смок...
- Не бойся, морали больше не будет. Гришаня, неси ее сюда!
На зов Воронова из кухни вышел один из двух его телохранителей. Он передал Владимиру
Николаевичу какой-то сверток. Воронов долго его разворачивал. Наконец, бумага была отброшена в
сторону и в руках у дяди удивленная Софья увидела икону.
- Акула российского бизнеса находит время на коллекционирование древнерусской живописи? -
Софья не удержалась от иронии.
- Акула российского бизнеса устроит сейчас экзамен искусствоведу Софье Вороновой, хозяйке
галереи "Белая роза", - в тон ей ответил Смок.
- А что ты хочешь узнать? Я же больше по современной живописи работаю.
- Ничего, ничего. Оцени, Сонюшка, вещичку. - И Воронов передал икону племяннице.
* * *
Киреев не вбежал - влетел в свою комнату. Это было как исступление: ему уже не казалось, нет, он
верил, что от этого звонка зависит его жизнь. Не снимая плаща, Киреев стал набирать Галин номер.
Гудок, второй, третий. В трубке что-то щелкнуло, но он не успел произнести и слова, как голос