"Вл. Лидин "Повесть о многих днях"" - читать интересную книгу автора

наступление. Неприятельские цепи раскидывались, пока били по цепям, ко-
лонна обходила далеко: к вечеру означился прорыв. Связь между частями
утратилась. Части отступали назад, без дороги. Из штаба 13-му предписано
было ночью оставить позиции, отступить. Ночью без огней полк вылез из
окопов, свернулся, начал отступление; шли всю ночь, ракеты лопались, ар-
тиллерия бухала: прикрывала отступление. К утру вышли к болоту, обозы
увязли. Пока бились с обозами, слева, из-за леска, по обозам стала бить
артиллерия: полк обошли, отступление отрезали. На военном совете поста-
новили: пробиваться на соединение. Полк голодный, бессонный, стал проби-
ваться в обход, расстроился, сбился, увяз, разбрелся по лесам, топям,
болотам. Через пять дней пристали к разным частям солдаты безумные, се-
ролицые, мокрые. Их накормили, одели, дали выспаться. Отступление про-
должалось.
В пользу жертв войны, в белом зале, был чай, танго. С'езжались к пя-
ти: Крушинский, Мэри, адвокат. Белели: накрахмаленные скатерти на столи-
ках, вырезы фраков, в красный ковер пушистый нога вникала вкрадчиво;
плечи розовели матовостью жемчужной. Лакеи на подносиках разносили: ко-
фе, печенья. Дух Англии витал, делал руку в сияющей манжете суше: при-
выкшей к теннису, к спорту, - руку расслабленную, с ногтями миндалевид-
ными. Танго начиналось: юноша, напудренный, с синими тенями в впадинах,
женщина в платье открытом, льющемся шелком, шифоном, - приникая, сближа-
ясь, замирая, цепенея, сковываясь судорогой; наклонялся губами над ртом,
звал, мучил, близился, уклонялся. Так, цепенея, прошли по сцене, - нако-
нец, запрокинул ее на руку, замершую, обессилевшую. Мужчины зааплодиро-
вали, женщины щурились, смотрели в лорнеты, - легкий запах духов, таба-
ка, пудры плыл. Зоя выступала, читала Бальмонта, сжимала худые руки, с
голосом звенящим, впадиной ключицы, глазами прекрасными. Чай был удачен,
- для жертв войны очищалось: на махорку, портянки, бумагу.
Адвокат после чая звал в ночное кафе: в кафе выступали поэты. Ехали
на извозчиках сквозь Москву капельную, мартовскую. В высоких пролетках
было непривычно свежо, в тумане светились желтые, ярые аптечные шары.
Снег лежал бурый, кучами, прохожие в лужи проваливались, - в кафе поэтов
было дымно. Публика сидела, дожидалась скандала, - на желтых стенах,
пестро размалеванных, блестел пот. Поэты в голубых, оранжевых кофтах
прогуливались, как борцы в антракте. В оранжевой кофте вылез, наконец,
на эстраду, прорычал, обругал публику; публика аплодировала довольно.
Поэт продолжал рычать, ругал, потрясал кулаком; девушка сероглазая, уже
с карминной верхнею губкой, глядела на него восхищенно, комкала платок.
Нина у входа шепнула Мэри, чтобы задержалась, уедут вместе: повезла к
себе. Квартиру пустую, роскошную, холостую, открыла английским ключом. В
маленькой гостиной - принесла коньяк, фрукты, поставила на пол, села с
Мэри на медвежью шкуру. Отпили коньяку, Нина, в губах держа красную ви-
ноградину, потянулась с ней к Мэри, вдруг опрокинула ее на спину, стис-
нула, припала к губам, размыкала их, жалила, рвала с нее платье; к голой
припала груди.
Светло-зеленое, лягушечье, лилось, лилось, смывало визитки, сермяги,
заливало землю. М-сье Жозефа удалось устроить - хоть тоже в светло-зеле-
ном, но бегал с саквояжиком причесывать - числился санитаром при лазаре-
те. Санитаром при лазарете устроили Жоржа Радунского. Адвокат тоже мили-
таризовался: вдвоем купили завод, где тоже для войны носились привода,