"Владимир Личутин. Вдова Нюра" - читать интересную книгу автора

- А что он, он ничего, - ровно отмечая каждое слово, сказал Крень,
снова настороженно взглядывая на дверь. - Он-то власть ныне, ни лешего с ним
не сдеется. Да...
И Крепь опять нехорошо улыбнулся, с легким оскалом, и непроницаемо
загустели, закаменели гнедые глаза. "Может, сальничек пригорел и свет
померк?" - подумала Нюра, уже с неотступной тревогой наблюдая за Мишкой.
Кровь туго забилась в "исках, стало потно, и холщовая исподняя рубаха
приклеилась к спине... "Все неспроста, ой, неспроста он здесе-ка", -
отчетливо проступила в сознании мысль, она как бы взорвалась в голове и
заставила на мгновение задохнуться, а потом кинулась в душу, затопила ее, и
Нюра, унимая встрепенувшееся сердце, едва совладала с собой, чтобы не
закричать. И тут снова холодно показалось в избе, и женщина замерзла, туже
запахиваясь в полушалок.
Крень заметил эти перемены в бабьем лице, потому что поджидал их и
готовился к ним. "Сучка, вскормила падленыша, а теперь повой-ко, повой", -
травил Мишка себя, сознавая, что нужно пересилить себя и уходить, ведь
времени в обрез, но вялое опустошение словно бы связало руки-ноги, выпило,
выжало все нутро, и кровь, и мозг, и оттого даже мысли казались плоскими и
ненатуральными. Они вспыхивали сами собой и сами собой пропадали, оставляя
ощущение темного провала.
- Дак ты видал его, нет? Толком скажи, чего крутишь? - настаивала Нюра,
уже подозрительно отмечая каждое движение Креня. Но гость отрешенно молчал,
и лишь нехорошая улыбка блуждала по лицу. Потом он трудно, по-стариковски
кряхтя, поднялся и побрел к дверям, и Нюра крикнула вослед, в размякшую
спину: - Ты, Михайло Федорович, шибко-то не разоряйся! Слышь, што я говорю
тебе? Ты хоть на человека руку не подыми, слышь меня? Господь тебе то не
простит. - Быстро зашлепала следом, словно готовилась перехватить Креня у
порога, и снова мельком, но с особой пристальностью оглядела и обвисшие
плечи, осыпанные сенной трухой, и толстую багровую шею, и курчавую голову с
выпуклой лысинкой на темени. - Слышь, ты на плохое чего не осмелься.
Но Крень, постояв спиною к бабе, так же молча хлопнул дверью, и слышно
было, как заскрипели и отпахнулись уличные ворота. Нюра подбежала к окну,
словно могла что разглядеть там, прильнула к черному зальдившемуся стеклу,
но ничего не высмотрела, кроме ночного мрака, правда, сквозь пазы в
подоконье каждый звук на дворе был хорошо разборчив. Вот под ругань и пинки
поднялись олени, на развороте певуче вскрикнули нарты, полоснули полозом о
подмерзший снег. "Слава богу, отчалил, охальник", - облегченно подумала
Нюра, и тут в стену у самого окна гулко брякнул хорей.
- Эй, гостя прибери тут, сомлел весь! - каким-то чужим голосом крикнул
с улицы Крень, и отсюда, из избы, Нюре почудилось, будто позвали ее лешачьим
голосом из темной глуби колодца. Еще помялась у окна, решила, что
ослышалась, сразу торопливо перебрала услышанные слова: какой-то там гость
на улице и сомлел весь; небось чего кудесит Крен, не натворил бы беды
напоследок. Накинула на плечи пальтюху и на крылечко вытаилась украдкой,
готовая в любую минуту отступить, но тут же уловила охотничьим отработанным
слухом, как, пробивая наст клешнятыми лапами, мерно бегут олени. Вздрагивая
зябко и благодаря бога, что все хорошо обошлось, Нюра по-птичьи повертела
головой, обшарила взглядом погруженное во тьму подворье. И намерилась было
вернуться в избу, как в желтой проталинке света увидела не то рогожный куль,
наполовину набитый, не то олений совик. Нюра сначала подумала, что с