"Синклер Льюис. Юный Кнут Аксельброд (Рассказ)" - читать интересную книгу авторапо стулу из бизоньих рогов, по теплому солнечному крылечку хижины и по
земле, которая его понимала. К этому времени Кнут проучился в колледже уже около месяца. Уходя из аудитории, он встал за кафедру и посмотрел на воображаемых слушателей. - И я мог бы стоять вот тут, как наставник, если бы начал учиться раньше, - тихо сказал он себе. Потоки расплавленного золота, заливавшие осенние улицы, внесли умиротворение в его сердце. Кнут пошел по Уитни-авеню к крутому холму, который назывался Ист-Рок. Он увидел, как ласково ложится солнечный свет на отвесную скалу, услышал нежную музыку листьев, вдохнул воздух, насыщенный древними сказаниями Новой Англии. Он вскричал в упоении: - Написал бы сейчас стихи, если б... ну, если б я умел писать стихи! Он взобрался на вершину Ист-Рока, откуда были видны здания университета, поднимавшиеся вверх, подобно башням Оксфорда, пролив, отделяющий Лонг-Айленд от материка, и сам Лонг-Айленд, сверкавший ослепительной белой полосой. Кнуту не верилось, что Аксельброд из края тополей смотрит через пролив Атлантического океана на штат Нью-Йорк. На скамейке над самым обрывом он вдруг увидел студента-первокурсника и рассердился. Это был Гилберт Уошбэрн, тот самый сноб, любитель искусства, о котором Рэй Грибл сказал однажды: "Этот парень позорит наш курс. Ни в грош не ставит ни мнения преподавателей, ни Христианской Ассоциации Молодых Людей, вообще ничего. Считает себя, черт его побери, настолько выше всех, что и знаться ни с кем не желает! Говорят, воображает себя писателем, а сам даже в "Литературном листке" не участвует. Терпеть не могу таких вот Уставившись на ничего не подозревавшего Гила, красивый профиль которого четко вырисовывался на фоне неба, Кнут мысленно обличал и порицал его с позиций высокой гражданственности и морали. Гил был прекрасно одет, а между тем Кнуту показалось, что лицо его выражает сумрачное недовольство жизнью. - Поработал бы на молотьбе да поспал бы на сене, - ворчал про себя Кнут в стиле добродетельного Грибла, - ценил бы тогда хорошую жизнь, а не кис. Тьфу! Гил Уошбэрн встал, подошел к Кнуту, взглянул на него и сел рядом на скамейку. - Изумительный вид, - сказал он и улыбнулся восторженно. И в этой улыбке Кнут вдруг узнал свою мечту о прекрасном, которая привела его в колледж. Он с космической быстротой скатился с высот своей добродетели и, широко улыбнувшись, отчего каждая морщинка на его обветренном лице обозначилась еще заметнее, проговорил в ответ: - Да, мне думается, в Акрополе вот так же, как тут. - Знаете, Аксельброд, я давно о вас думаю. - Правда? - Нам надо подружиться. Мы с вами белые вороны в колледже. Мы мечтатели и сюда приехали мечтать. Пронырливые бестии, вроде Атчисона и Гиблета, или как там фамилия вашего соседа по комнате, считают нас дураками оттого, что мы не гоняемся за отметками. Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я нахожу, что мы с вами совершенно одинаковые люди. - А почему вы думаете, что я приехал сюда мечтать? - взъерошился Кнут. - Ну как же, я часто сидел неподалеку от вас в столовой, слышал, как вы |
|
|